очень нудно 
77 
В холле мне попались навстречу Джейн и Элиза. Ни следа легкомысленной веселости, обе выглядели озабоченными.
— Мэм, — сказала Джейн. — Джентльмены совсем ничего не ели. Они едва притронулись к ужину.
— А ведь какой прекрасный ужин! — горестно добавила Элиза.
Я напомнила им, что дурные новости обычно портят аппетит, а моим пасынкам, как они обе знают, сообщили неприятные вести. Где сейчас они и мистер Эллин, все еще в столовой?
Нет, — отвечали мне Джейн и Элиза, — они уже давно в гостиной.
Я бы предпочла принять их в менее официальной обстановке своей маленькой гостиной, а не в редко используемой большой. Войдя, я застала мужчин за столом, на котором лежали густо исписанные листы бумаги, браслет-змейка, миниатюры — моя и Тины — и книжечка в переплете винного цвета с рассказом «Жестокие пасынки».
При виде меня они встали, и по лицам Гая и Лоуренса я догадалась, что им стала известна ужасная история. Мистер Эллин был почти так же бледен и расстроен, как и его собеседники. После того, как мы сели, воцарилось молчание, которое, как я понимала, предстояло прервать мне. Я попыталась найти какой-нибудь тактичный подход к больной теме, но так ничего и не придумала. Тогда я спросила напрямую:
— Почему Эмма увезла Мартину? Я не могла заставить себя произнести ненавистное слово «похитила».
Не получив ответа, я изменила вопрос:
— Ведь это Эмма увезла Мартину? Вы убеждены в этом? Может быть, это ошибка?
Было очевидно, что мистер Эллин хочет, чтобы говорил Лоуренс. Но Лоуренс продолжал упрямо молчать. Тогда мистеру Эллину пришлось отвечать самому.
— Здесь не может быть никакой ошибки. Дополнительное доказательство тому обнаружилось сегодня вечером. Братья мисс Чалфонт признали, что она носила мужское платье во время поездки в Бельгию. По возвращении она приказала своей горничной не распаковывать ее чемодан. Та по ошибке ослушалась, а потом, не удержавшись, рассказала, что в нем обнаружила. Мистер Лоуренс Чалфонт, вернувшись из Южной Америки раньше, чем предполагала его сестра, узнал, что она позволила себе поехать за его вещами, не получив на то его разрешения. Дедушка и бабушка, раздосадованные решением Эммы поехать в Бельгию без слуг, были просто вне себя. Она отказалась назвать причину своей безумной выходки.
— Как вам пришло в голову, что Мартину увезли в Бельгию?
Мистер Эллин ответил мне почти так же, как Мартине, когда она задала тот же вопрос. Он добавил, что не станет утомлять меня описанием поисков Мартины, которая, вне всякого сомнения, сама расскажет мне о пережитых ею приключениях. Более важными представляется сообщение, сделанное ею, когда они сидели вдвоем в кофейной. Он записал ее слова. Мистер Лоуренс Чалфонт и мистер Гай Чалфонт прочитали и ее рассказ, и «Жестоких пасынков».
С этими словами мистер Эллин протянул мне бумагу, которую Мартина подписала в кофейне отеля «Шип».
Какая стояла тишина, пока я читала эти роковые строки! Даже дрова в камине перестали трещать, и ветер не барабанил по оконным стеклам холодными пальцами. Когда я отложила бумагу, все три моих собеседника хранили молчание. Снова пришлось говорить мне. Я вновь задала вопрос:
— Почему Эмма сделала это? Они не ответили.
— Неужели она все еще хочет отомстить мне за мое замужество? Или за то, что я помогла отцу положить конец ее нежелательным знакомствам? Почему же, почему? Уехав из Груби-Тауэрс, я навсегда ушла из ее жизни — почему она пыталась причинить мне зло?
Послышался напряженный голос мистера Эллина:
— Причиной была не месть. Выбросьте это из головы раз и навсегда.
Оба брата глухо и мрачно эхом повторили его слова:
— Причиной была не месть.
— Тогда что же? — спросила я, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Я ждала. Мысли мои путались. Дважды мистер Эллин пытался что-то сказать, но безуспешно. Наконец он заговорил, медленно и словно нехотя:
— Мы считаем, что побудительной причиной был страх.
— Страх? СТРАХ? При чем тут страх?
— Страх, без сомнения. Немного терпения, я попытаюсь объяснить свою мысль. Все мы — мистер Лоуренс Чалфонт, мистер Гай Чалфонт и я — сами того не желая — пришли к выводу, что происхождение Мартины окутано тайной. Сами по себе ее слова можно расценить как плод детского воображения. Мистер Гай Чалфонт сказал мне, что никогда не слышал никаких разговоров о том, что Мартина — приемный ребенок. Но мистер Лоуренс Чалфонт признал — не без нажима с моей стороны, — что такой слух существовал, как он полагает, с легкой руки известной сплетницы миссис Тидмарш, которая упомянута в рассказе Мартины и, как я понял, в письме, полученном сегодня утром от миссис Мориарти.
77 
