Последние отзывы

  22  

Выражение «утрата разума» является сугубо фигуральным, более того, в данном контексте оно может ввести в заблуждение. Если ты — это разум в пустоте, и затем ты вдруг теряешь свой разум, это неявно предполагает, что твой разум переместился в некое другое место, оставив от тебя окончательную уже пустоту. Нечто безликое и лишенное свойств. Но со мною случилось отнюдь не это, потому что я, по всей очевидности, все еще имел свой разум, он попросту не хотел работать. Более того, я никак не являлся безликой пустотой — я был полон, переполнен, трещал по швам.

Достойно всяческого удивления, что я могу отчетливо вспомнить, как происходил процесс утраты разума. Я чувствую его привкусом во рту, чувствую на кончиках пальцев. Еще более удивительно, что я, как мне кажется, даже способен его описать.

Представьте себе голос, полный уныния и отчаяния, полный черной, тоскливой безнадежности. Ну и конечно же соответствующий тембр: этот голос тоскливо, бессильно гундосит, выражая всю безмерность своего отчаяния: «О, нет же, господи, господи ты боже ты мой, нет, нет…» Голос жуткий, унылый, настырно жалостливый — и очень громкий. Этот громкий и довольно-таки противный голос будет ингредиентом номер один.

Второй ингредиент вполне очевиден: страх. Судорожный, панический страх. Несколько удивительно, что подобного рода страх мог сосуществовать с тоскливыми, рыдающими интонациями, но так оно и было.

Третий ингредиент также предельно прост: случайные слова. Случайные слова, сцепленные вместе. Цепочки слов. Простых и беспорядочных. Безо всякой подлежащей структуры, без осмысленных повторов и логики. А главное — ВЫКРИКНУТЫХ ИЗО ВСЕХ СИЛ.

Сбейте эти ингредиенты вместе, заставьте их сосуществовать, сосуществовать яростно, до исключения всего иного, и как раз оно и будет.

6

Есть две вещи, остающиеся для меня загадкой. Первая: сколько пробыл я в этом бессмысленном состоянии? Само собой, не бесконечно долго, иначе я оставался бы в нем и посейчас. Но время это не было и кратким, откуда-то я это знаю. Это совсем не было похоже на то, как просыпаешься в восемь от звонка будильника, тут же засыпаешь снова, видишь длинный, полный разнообразных событий сон, затем снова просыпаешься и видишь, что прошли какие-то десять минут.

Если вы позволите мне догадку, то, принимая во внимание странности, связанные с хронологией внутренней жизни, я бы сказал, что пробарахтался в пустоте время, эквивалентное двум или трем месяцам жизни наяву. Но догадка, она и есть догадка.

Второе, что мне непонятно: какая сила вытащила меня из этого состояния? Полная пустота, отсутствие всяких контактов с окружающим, вернее — отсутствие самого этого окружающего, так почему же тогда утрата разума не продлилась бесконечно?

Вот тут я не имею не только ответа, но и каких бы то ни было предположений. Я лишь знаю, что резко и неожиданно, как по щелчку выключателя, мое безумие прекратилось, и я был выброшен в другой, более привычный ландшафт сна.

Я почувствовал себя как дома.

Где я, собственно, и находился. Я лежал на своей кровати рядом с Кэтрин. Она держала меня за плечи и раз за разом повторяла:

— Успокойся, успокойся. Ведь все в порядке, все в порядке.

Потом она целовала меня и говорила, что меня любит, и ее губы были теплые и мягкие, и я чувствовал ее запах, и все было совсем как по-настоящему.

И хотя я все еще был оглушен, ошарашен, мой здравый смысл — мой утраченный было здравый смысл — возвращался ко мне на удивление быстро.

И я знал, что все это сон, и что это совсем не моя кровать, и что в действительности Кэтрин совсем не здесь и совсем меня не любит. Ну и что?

7

Вот что мы делали тем утром. Мы занимались любовью, приняли душ, затем спустились на первый этаж и позавтракали.

Ничто из вышеперечисленного не было реальным. Ну и что?

Я позавтракал поджаренным беконом и тостами.

Нереальным беконом, ну и что?

Пару раз происходило нечто диковатое. К примеру, бекон и тосты не пришлось обжаривать, они появились мгновенно, сами собой. А кухня была раза в два поуже, чем ее реальный прообраз, да и потолки в ней были повыше.

  22