очень нудно 
66 
— Что это такое? — поинтересовался Мир.
— Бейсбольная бита, — пояснил Лукас.
Мир глубоко вздохнул и положил орудие на стол.
— Благодарю.
Лукас вновь спрятал биту в ящик и мягко обратился к Миру:
— Я надеюсь, вы внимательно выслушали мои слова. Я долго потворствовал вашим желаниям. Может быть, нам пора разойтись, заключив перемирие?
Гость вновь опустился на стул. Клемент также отошел и сел на свое место.
— К сожалению, нет, — возразил Мир, — Я должен сообщить вам, что придумал. Ранее вы говорили, что не в состоянии оказать мне терапевтическую помощь. Но вы как раз в состоянии, более того, вы должны оказать ее мне, я требую этого именно от вас и только от вас. Пожалуйста, не прерывайте меня. Кстати, я не заметил вашего долгого потворствования. Вам ни на йоту не удалось сдвинуться с исходной позиции. Вы так ничего и не поняли и лишь бросались красивыми словами, пытаясь ввести меня в заблуждение и, очевидно, считая меня дураком. Только что вы доставили себе удовольствие, проведя несколько педантичный анализ понятия наказания. Воспользовавшись устаревшим книжным понятием воздаяния, вы ловко трансформировали эту мрачную идею в вариант компенсации. Фактически идея воздаяния повсюду является основополагающей для правосудия, которое в равной мере может смягчать, а может и усиливать наказание. Вспомните, как в былые времена людей вешали за кражу овцы. Библейское «око за око, зуб за зуб» служит неким символом как для реституции, так и для мщения. Наказание должно соответствовать преступлению, быть не менее и не более суровым. В некоторых странах, как вам известно, определенные преступления, типа кражи, наказывались отсечением руки. В данном случае вашим справедливым наказанием могло бы стать получение удара по голове, нанесенного с равной силой.
В гостиной мгновенно повисло напряженное молчание. Клемент, задохнувшись, схватился рукой за горло. Лукас внимательно выслушал Мира и наконец сказал:
— Могу я спросить, вы лелеяли эти мысли все то время, что ожидали моего возвращения?
— Верно. Эти мысли подняли меня со смертного одра, — ответил Мир и после очередной паузы продолжил: — Прежде чем обратиться к науке души, я поднаторел на поприще своеобразной хирургии. Очень просто, знаете ли, отрезать руку или ногу, почти как кусок сыра.
— Но вы также признаете, — быстро подхватил Лукас, — что те мысли были просто фантазиями, грешными фантазиями, которые вы не имели намерения воплощать в реальности?
— В какой-то мере вы правы. Я был обречен жить с ними, черпать силы в подобных мысленных образах. Они со мной даже сейчас. Вам, должно быть, хорошо знакома связь между грешными мыслями и грешными действиями. Я вполне способен претворить в жизнь любую из них и могу вас заверить, что существует великое множество куда более изобретательных и сложных способов наказания, чем те, о которых я только что упомянул. Однако если бы я хотел разрушить вашу жизнь, как вы разрушили мою, то в моем распоряжении имелся бы ряд менее грубых способов.
— Каких же?
— Мне достаточно лишь написать письмо в газету, рассказав правду о том, что произошло той кошмарной ночью, включая ваше подлое намерение убить брата.
Клемент возмутился:
— Но он ведь не убил меня! Как же можно говорить, намеревался он или нет? Простое намерение еще ничего не значит. Нет, он ни за что не убил бы меня, я уверен!
— Очаровательно! — воскликнул Мир, — Интересное доказательство, и оно прозвучит на редкость трогательно в процессе дачи свидетельских показаний, хотя и будет воспринято как весьма легковесное. Так или иначе, давайте отбросим пока сослагательное наклонение. Я буду настаивать, что вы, профессор, имели такое намерение. Эта занимательная повесть вновь вернется в газеты, и ваш брат будет являться очаровательным дополнением к ней. Вся история ваших родственных отношений будет тщательно изучаться, публиковаться и искажаться фантазиями газетчиков. В результате вам придется либо признать эти обвинения, либо привлечь меня за клевету. Я затащу вас обратно в суд. Долго ли сможет продержаться там ваш славный братец, такой импульсивный в проявлениях чувств и не привыкший лгать? Его последняя возмущенная вспышка служит лишь примером того вреда, который он может совершенно нечаянно нанести вашему делу. Я говорил, что не нуждаюсь в деньгах, так позвольте мне сейчас банально признаться, что я чертовски богат. Я найму самых лучших и талантливых адвокатов, и они докажут, что вы лжете. И не думайте, что вам удастся избавиться от меня, покинув страну и спрятавшись, к примеру, в Америке. Мои высокооплачиваемые агенты найдут вас повсюду. Ваше спокойное ученое затворничество закончится, любимые книги, тихие библиотечные дни — все останется в прошлом. Я могу преследовать вас до конца жизни, могу с необычайной легкостью превратить все ваше существование в сплошное несчастье и довести вас до самоубийства.
66 
