Последние отзывы

  67  

– Чего-нибудь ищешь?

Поворачиваю бейсболку козырьком вперед, чтобы прикрыть глаза от солнца. Ящерица облокачивается о крышу «кадиллака». Он примерно моего возраста. Под один из коротких рукавов его рубашки из змеиной кожи уползает хвост дракона, а из-под другого выползает голова.

– Свой велосипед.

Ящерица что-то говорит, обращаясь к кому-то в «кадиллаке». Водительская дверца открывается, вылезает мужчина в солнечных очках с франкенштейновским шрамом на щеке, обходит «кадиллак», подбирает какую-то груду металла и протягивает мне.

– Это твой велосипед?

Его руки мускулистее и массивнее моих ног, а фаланги пальцев унизаны золотом. Он настолько огромен, что заслоняет собою солнце. Потрясенный, я беру в руки эту ГРУДУ и какое-то время держу.

– Да, это был он.

Ящерица фыркает:

– Беспардонное варварство, да?

Франкенштейн ногой отпихивает останки велосипеда:

– Залезай.– Он тычет большим пальцем в «кадиллак».– отец приказал привезти тебя.

– Вы от моего отца?

Франкенштейн с Ящерицей находят это забавным.

– От кого же еще?

– И мой отец приказал вам превратить велосипед в металлолом?

Ящерица резко подается вперед и сплевывает:

– Лезь в машину, ты, болтливый прыщ на члене, не то ща все руки пообломаю.

Поток машин тащит зной и грохот от светофора до светофора. У меня есть выбор?

«Кадиллак» грохочет по понтонному мосту через реку Сумида. Тонированные стекла смягчают яркий свет, а кондиционер охлаждает салон до температуры пива, только что вынутого из холодильника. Я покрываюсь гусиной кожей. Франкенштейн сидит за рулем, а Ящерица со мной на заднем сиденье, развалившись, как поп-звезда. Эта поездка могла бы даже доставить мне удовольствие, если бы я не был похищен Якудзой и мне не грозила потеря работы. Может быть, мне удастся найти телефон и позвонить госпоже Сасаки, чтобы сказать… что? Меньше всего на свете мне хочется ей лгать. Она мне нравится. Я говорю себе, что все это – пустяки, ведь за мной прислал мой отец. Вот что главное. Почему же я не чувствую восторга? Мимо проплывает Северный Токио, одно здание, другое, еще одно. Лучше быть машиной, чем человеком. Скоростные шоссе, эстакады, объезды. Тянутся километры обсаженного крючковатыми соснами трубопровода нефтеперерабатывающей фабрики. Огромный автомобильный завод. Акр за акром мимо проносятся белые каркасы кузовов. Так, значит, мой отец в каком-то роде член Якудзы. В этом есть определенный смысл. Деньги, власть и влияние. Белые полосы на дороге, раздуваемые ветром паруса-деревья и заводские трубы – как во сне. Часы на приборной доске показывают 13:23. Госпожа Сасаки будет гадать, почему я опаздываю.

– А нельзя ли мне позвонить?

Ящерица показывает кукиш. Я испытываю судьбу:

– Я только…

Но тут оборачивается Франкенштейн и говорит:

– Закрой варежку, Миякэ! Терпеть не могу хнычущих малолеток.

Отец не дал мне права голоса? Нечего гадать, надо откинуться на спинку сиденья и ждать. Проезжаем пропускной пункт^[80]. Франкенштейн жмет на газ, и «кадиллак» рвется вперед по скоростному шоссе, 13:41. Здания становятся все роскошнее; дорога петляет среди гор, густо утыканных вышками. Справа на горизонте вычерчивается полоска моря. Ящерица зевает и зажигает сигарету. Он курит «Хоуп».

– Стильно путешествуем, а? – говорит Франкенштейн, обращаясь не ко мне.– Знаешь, сколько стоит такая тачка?

Ящерица крутит на пальце кольцо с черепом:

– До фига.

Франкенштейн облизывает губы:

– Четверть миллиона долларов.

Ящерица:

– А на наши?

Франкенштейн прикидывает:

– Двадцать два миллиона иен.

Ящерица смотрит на меня:

– Слышал, Миякэ? Если сдашь вступительные экзамены, всю жизнь прокорпишь в офисе, будешь откладывать премиальные и реинкарнируешься девять раз, тоже сможешь разъезжать в «кадиллаке».

Я смотрю прямо перед собой.

– Миякэ! Я с тобой разговариваю!

– Извините. Я думал, что мне надо закрыть варежку. Ящерица присвистнул, и у него из кулака выскочило лезвие ножа.

– Придержи свой нахальный…– Нож, сверкнув у моего запястья, рассекает корпус часов и задевает механизм,– хренов язык.

Лезвие ножа исчезает в его пальцах. Горящими глазами Ящерица вызывающе смотрит на меня, подзуживая открыть рот, и смеется, мерзко и отрывисто. Он победил.

«Ксанаду», расположенный на побережье за пределами Токийского залива, сегодня празднует торжественное открытие. Вдоль съезда со скоростного шоссе развеваются флаги, над невероятных размеров куполом парит гигантский дирижабль «Бриджстоун». У меня начинает болеть горло. «Валгалла» откроется под Новый год, а «Нирвана», с конечной станцией монорельсовой ветки до аэропорта, все еще строится. Поток машин ползет с черепашьей скоростью. Междугородные автобусы, семейные автофургоны, джипы, спортивные машины, снова междугородные автобусы бампер к бамперу выстроились в очередь перед пропускным пунктом. На шестах поникли флаги всех стран мира. Невероятных размеров транспарант с надписями: ««Ксанаду» – открытие сегодня! Земной рай для семейного отдыха! Девятиэкранный мультиплекс! Олимпийский бассейн! Танцевальный зал с криптоновым освещением! Караоке-центр! Кухня всех стран мира! Калифорнийский пляж! Аква-парк «Нептун»! Патинко^[81] «Плутон»! Автостоянка на 10 000 – да, на 10 000! – автомобилей». Полицейский на мотоцикле машет нам рукой, указывая на отдельную подъездную дорогу.

  67