65 
Значит, мне не нужно ничего говорить. Более того, отнюдь не следует. Джек может затащить меня в западню товарищества, и в каком же тогда я окажусь положении? Вероятно, в ничем не отличающемся, но скомпрометированным, на полпути к тому, что меня дообъясняют до гребаного понимания.
— Что-нибудь не так, приятель?
Джек смотрел на него через стол с благожелательным раздражением. Раз уж теперь он как бы оказывает услуги консультанта-психолога, так эти мудилы могли бы соблюдать кое-какие нормальные правила. Или они не понимают, что у него есть своя работа? Думают, что все его книги в одно прекрасное утро свалились через трубу в камин, и ему оставалось только смести с них золу и отправить издателям? Они так думают? А теперь они не только являются без предупреждения, а сидят-посиживают тут каменными глыбами. Отелло превращается в как его там? В Озимандию.
— Кхе-кхе, — сказал Джек. Затем с более нерешительной шутливостью он повторил в молчание Грэма: — Кхе, кхе?
Грэм посмотрел на него и неопределенно улыбнулся. Он сжал кружку крепче, чем имело смысл, и отхлебнул.
— Кофе вам по вкусу, сахиб? — осведомился Джек.
Снова ничего.
— Я хочу сказать, что и таким способом готов отрабатывать мои тридцать гиней, моей крайней плоти не убудет. Думаю, любой психушник позавидует мне из-за тебя. Но вот скучновато получается. То есть раз уж включать тебя в мой новый роман, то я должен глубже почувствовать, что творится у тебя внутри, разве нет?
«Включать тебя в мой новый роман…» Ну еще бы! А ты посадишь мне родинку на кончик носа, чтобы я себя не узнал? Сделаешь меня тридцатидевятилетним, а не сорокадвухлетним? Какой-нибудь изысканный штришок в таком роде? Но Грэм преодолел искушение ответить поироничнее. И только встревожился, что у него ладони начинают потеть.
Внезапно Джек забрал кружку и прошел в другой конец своей длинной комнаты. Он сел на рояльный табурет, погонял мусор туда-сюда, закурил сигарету и включил свою электрическую пишущую машинку. Грэм услышал басистое электрическое гудение, потом быстрый перестук печатания. Ему почудилось, что эта машинка стучит как-то по-особенному, на манер штуковин, которые сообщают спортивные результаты с телевизионных экранов — как их там? Телепринтеры? Ну, так и следует: ведь теперь романы Джека создавались более или менее автоматически. Возможно, его машинка снабжена специальным приспособлением вроде автопилота в самолете: Джеку достаточно нажать кнопку, и его телепринтер начнет самостоятельно выдавать автохлам.
— Не обращай на меня внимания, — крикнул Джек, перекрывая стук. — Оставайся сколько захочешь.
Грэм посмотрел в глубину гостиной. Романист сидел спиной к нему. Грэм видел только самый край его лица, полоску курчавящейся каштановой бороды. Он почти различал место, куда Джек помещал сигареты этим своим бесшабашным, но, о, таким обаятельным жестом. «Вам не кажется, что пахнет паленым?» — говорил он с таким невозмутимым лицом, что предмет его охоты в этот вечер взвизгивала от восхищения перед странной, рассеянной, беззаботно губящей себя, но, несомненно, творческой натурой.
— Свари себе еще кофе, когда захочешь, — крикнул Джек. — В морозильнике полно всякой всячины, если думаешь остаться на несколько дней. Запасная кровать застелена.
Еще бы. Заранее не знаешь, когда она может оказаться нужной. Не то чтобы Джек постеснялся оросить супружескую постель.
Странно, но Грэм испытывал к Джеку точно ту же привязанность, что и прежде. Однако к делу это ни малейшего отношения не имело. Он поставил кружку на пол и бесшумно встал. Потом медленно пошел к письменному столу. Гудение и взрывы стука заглушили его шаги. Он прикинул, какую фразу сейчас печатает Джек; он сентиментально предпочел бы не нанести удар на половине какой-нибудь банальности.
Его любимый — тот, с черной костяной рукояткой и шестидюймовым лезвием, сужающимся с дюймовой ширины во внезапное острие. Вынув его из кармана, он повернул лезвие горизонтально, чтобы оно легче проскользнуло между ребрами. Он прошел последние несколько шагов, а затем не нанес удара, а словно всего лишь вошел в Джека, держа нож перед собой. Он нацелился между спиной и правым боком. Нож наткнулся на что-то твердое, затем слегка соскользнул ниже, а затем внезапно вошел внутрь примерно на половину своей длины.
Джек издал фальцетом своеобразный хрип, и одна его рука упала на клавиатуру. Дробный стук, дюжина рычажков заскочили друг за друга, и шум оборвался. Грэм посмотрел вниз и увидел, что лезвие при толчке порезало кончик его указательного пальца. Он выдернул нож, быстро подняв паза, чтобы не увидеть выскальзывающее лезвие.
65 
