очень нудно 
117 
Тряхнув головой, Морган отогнал эту мысль и повернулся к столу, который Фейт тщательно полировала раз в неделю. На пыльной поверхности стояла вазочка с засохшими цветами. Сердце Моргана сжалось, когда он подумал о множестве подобных мелочей, превращавших его жилье в дом. Он вспомнил, как ловкие пальчики Фейт составляли букеты и делали все, чтобы украсить и наполнить теплом их жизнь. У него не было и тени сомнений, что эти цветы предназначались ему. Но он так и не пришел. И теперь этот букет ранил душу.
Он гадал, когда она уехала и как долго пробыла в хижине, если вообще возвращалась сюда. Цветы могли остаться с того времени, когда он сидел в Ньюгейте, а она умирала от страха, не зная, куда он исчез. Фейт никогда не обвиняла его в бессердечии, ни разу не упрекнула ни словом, ни взглядом, но Морган знал, что часто ранил ее, и ранил жестоко. Фейт не отдалась бы ему, если бы не любила.
Он презрительно скривился, посмеиваясь над собственной сентиментальностью. Как и всем остальным, Фейт не чужды человеческие желания. Она не святая. Он всего лишь сыграл на ее страстном желании. Зачем переоценивать то, что произошло между ними? Возможно, она уже встретила тихого набожного мужчину, который предложил ей дом и семью, и вполне довольна жизнью. Впрочем, об этом ему тоже не хотелось думать. Морган предпочитал считать Фейт своей. И сегодня особенно нуждался в этом. Солнце поднялось выше, осветив покрытый пылью пол, до блеска надраенный чайник и тарелки на полках буфета. Скользнув по столу, золотистый луч коснулся клочка бумаги, подсунутого под вазу, и у Моргана перехватило дыхание. Он быстро пересек комнату, схватил листок и поднес к глазам.
Записка была от Фейт. Он это сразу понял. Кто еще мог просить прощения за спасение его жизни, да еще ценой собственного счастья? Чувство вины охватило Моргана, пока он читал ее прощальные слова. Он снова разрушил чью-то хрупкую жизнь. Все зло, которое причинили ему проклятые англичане, бледнело в сравнении с тем, что он сотворил собственными руками, уничтожив самое прекрасное, что когда-либо имел в жизни. Боль, которую он испытал, была так мучительна, что хотелось пустить себе пулю в висок. Но окончательный удар нанесли ему заключительные слова записки:
«Спасибо, что спас мне жизнь, Морган. Я навсегда сохраню тебя в своем сердце. С любовью, Фейт».
«С любовью, Фейт». Пальцы Моргана сжались, скомкав записку, глаза заволокло слезами. С любовью. Боже, каким же он был дураком!
Морган вышел из хижины, которую так долго называл своим домом, не взяв с собой ничего, кроме сшитой Фейт рубашки и ее прощальной записки.
— Иди сюда, любимый. Меня терзает голод, который только ты можешь удовлетворить.
Поскольку она лежала обнаженная в его постели, недвусмысленно положив ладонь на соединение бедер, нетрудно было догадаться о природе ее голода, однако Томасу было не до любовных утех. Сара становилась назойливой и слишком доступной. Он поморщился, покосившись на красный бархатный пеньюар, брошенный в изножье постели.
— Черт побери, Сара, тебе не следовало приходить сюда. Надеюсь, ты не забыла, что являешься благочестивой последовательницей Уэсли?
Женщина надулась и села на постели, поджав под себя длинные ноги.
— В таком случае женись на мне, и не будет никаких проблем. У старой карги глаза как у коршуна.
Именно это и тревожило Томаса. В раздражении он пнул умывальник. Он должен жениться на ней, раз выдает ее за Фейт, иначе маркиз оторвет ему голову. Но жениться на Саре бессмысленно. Он выжал из старика все, на что мог рассчитывать, а старая леди становится все более подозрительной. Едва ли с этой стороны можно ожидать каких-либо поступлений, если только она не умрет в ближайшее время от апоплексического удара. Впрочем, Томас сомневался, что даже в этом случае ее внучка что-нибудь получит. Если, конечно, он не докажет, что Сара — настоящая Фейт Монтегю. Тогда им придется включить ее в завещание хотя бы из приличия.
Томас задумался, прикидывая свои шансы. В конце концов, он вовсе не уверен, что настоящая Фейт жива. Человек, которого он послал в «Свирепого быка», не смог найти даже Элис Хенвуд. Так же, как Фейт, она словно провалилась сквозь землю. Чертовски подозрительно, но такое случается. Учитывая, что за типы обитают в этом гнезде порока, у девушки, получившей нежное воспитание, практически нет шансов выжить, если она имела несчастье попасть в их руки. Вне всякого сомнения, Фейт и ее двойник, Элис, подверглись насилию и давно погибли либо в этой чертовой таверне, либо где-нибудь в лондонском борделе. Все будут ему благодарны, если он докажет, что Сара — это Фейт.
117 
