очень нудно 
56 
— Нет, сержант. Он вражеский офицер, взятый в плен во время битвы, и имеет право на достойное обращение.
— Нет, сэр. Он сержант, а они не заслуживают какого-либо уважения, сэр. Уж я-то знаю. Они хитры и ловки, если хоть на что-то годятся. Я не был бы против, если бы это был офицер, сэр. Но сержанты умны.
Связанный пленник хрюкнул.
— Вынь кляп. Перкс, — произнес Блуз. Инстинктивно, даже если этому инстинкту было всего пара дней, Полли взглянула на Джекрама. Сержант пожал плечами. Она вытащила тряпку.
— Я буду говорить, — произнес пленник, выплевывая ворс. — Но не с этим бочонком жира! Я буду говорить с офицером. Уберите этого человека от меня!
— Ты не в том положении, чтобы торговаться, солдатик! — прорычал Джекрам.
— Сержант, — перебил его лейтенант, — я уверен, что вам есть, чем заняться. Прошу вас. Пришлите сюда пару человек. Он ничего не сможет сделать с четырьмя.
— Но…
— Это был еще один приказ, сержант, — предупредил Блуз. Когда Джекрам вышел, он повернулся к пленнику. — Как ваше имя?
— Сержант Тауэринг, лейтенант. И если вы разумный человек, вы освободите меня и сдадитесь.
— Сдадимся? — переспросил Блуз, внутрь вбежали Игорина и Уоззи, вооруженные и рассерженные.
— Мда. Я замолвлю за вас словечко, когда придут другие. Вам бы не хотелось знать, сколько людей ищут вас. Могу я попросить воды?
— Что? А, да. Конечно, — отозвался Блуз, будто был уличен в проявлении дурного тона. — Перкс, принеси чая для сержанта. Почему нас ищут?
Тауэринг по-дурацки ухмыльнулся.
— Вы не знаете?
— Нет, — холодно ответил Блуз.
— Вы и правда не знаете? — теперь Тауэринг смеялся. Он был слишком расслаблен для связанного пленника, а Блуз слишком походил на приятного, но взволнованного человека, который пытается быть твердым и решительным. Полли казалось, будто она видит, как ребенок пытается блефовать, играя в покер с человеком по кличке Док.
— Я не собираюсь играть в игры. Говори! — прервал его Блуз.
— Все знают о вас, лейтенант. Вы — Монстрячий Взвод, вот так-то! Без обид. Говорят, у вас есть тролль и вампир, и Игорь, и оборотень. Говорят… — он начал смеяться, — говорят, что вы обезоружили князя Генриха и его стражу и украли его сапоги, и заставили прыгать голышом!
Где-то в зарослях запел соловей. Некоторое время его не прерывали. Потом Блуз произнес:
— Ха, нет, это не так. Тот человек был капитан Хоренц…
— Ну, да, конечно, так он и сказал вам свое истинное имя, когда вы держали его на острие меча! — произнес Тауэринг. — Кое-кто сказал мне, будто один из вас ударил его прямо в пах, но я еще не видел картинку.
— Кто-то сделал картинку, как его ударили? — пискнула Полли, вспотевшая от внезапного ужаса.
— Нет, не то. Но повсюду есть копии той, где он в цепях, и я слышал, ее даже отправили в Анк-Морпорк.
— Он… он раздражен? — дрожала Полли, проклиная Отто Шрика и его дурацкие картинки.
— Ну, дайте-ка мне подумать, — саркастически ответил Тауэринг. — Раздражен? Нет, я бы так не говорил. Больше подойдет «разъярен». Или «взбешен»? Да, пожалуй, именно «взбешен». Теперь вас ищет очень много народу. Отлично сработано!
Даже Блуз заметил отчаяние Полли.
— Э… Перкс, — начал он, — а это не ты…
В голове Полли, точно хомяк, бегающий в своем колесе, все крутились и крутились слова обожеяударилакнязяпрямовпа, до тех пор, пока они, вдруг, не врезались во что-то твердое.
— Да, сэр, — выкрикнула она. — Он приставал к молодой девушке, сэр. Если вы помните.
Нахмуренный лоб Блуза разгладился, уступая место двусмысленной детской ухмылке.
— А, да, в самом деле. Он определенно «клеился», не так ли?
— Он думал вовсе не о клее, сэр! — пылко возразила Полли.
Тауэринг взглянул на Уоззи, угрюмо сжимавшую арбалет, которого она сама боялась, и Игорину, которая выглядела очень скверно и с большей радостью держала бы сейчас хирургический скальпель. Полли заметила, как он слегка улыбнулся.
— В этом-то все и дело, сержант Тауэринг, — лейтенант повернулся к пленнику. — Конечно, мы знаем, что во время войны люди могут вести себя ужасно, но подобное никак нельзя было ожидать от правящего князя.[12] Если нас преследуют только из-за того, что юный бравый солдат не позволил положению стать еще более отвратительным, что ж, да будет так.
— Теперь я действительно поражен, — произнес Тауэринг. — Самый настоящий рыцарь, а? Это делает вам честь, лейтенант. Я получу этот чай, или как?
56 
