очень нудно 
97 
— Сержант, но нападение на главные ворота — это просто самоубийство! — воскликнула Полли.
Джекрам хлопнул по животу.
— Видите это? — спросил он. — Все равно что носить собственные доспехи. Один парень однажды всадил в него меч по самую рукоять и был чертовски удивлен, когда я вытащил его. В любом случае, от вас будет столько шуму, что стража будет невнимательной, так? Вы полагаетесь на меня, я полагаюсь на вас. Военное мышление. Вы просто дадите мне сигнал, любой. Вот все, что мне нужно.
— Герцогиня говорит, ваш путь поведет вас дальше, — произнесла Уоззи.
— О, правда? — живо отозвался Джекрам. — И куда же тогда? Надеюсь, куда-нибудь, где есть приличный паб!
— Герцогиня говорит, эм, он должен привести вас в город Скритц, — ответила Уоззи. Она произнесла это тихо, пока остальные смеялись, скорее, чтобы разрядить обстановку, а вовсе не над его ответом. Но Полли слышала.
Джекрам был действительно хорош. Внезапное выражение ужаса пропало через секунду.
— Скритц? Ничего хорошего, — произнес он. — Скучный городишко.
— Там был меч, — добавила Уоззи.
На этот раз Джекрам был готов. На его лице не было вообще никакого выражения. И это странно, подумала Полли, потому что должно быть хоть что-то, хотя бы замешательство.
— В свое время я держал много мечей, — отмахнулся он. — Да, рядовой Хальт?
— Кое-что вы нам так и не сказали, сержант, — начала Тонк, опуская руку. — Почему взвод называется Взад-и-Вперед?
— Первый в битве, последний из драки, — автоматически ответил Джекрам.
— Тогда почему нам дали прозвище Сырокрады?
— Да, — подключилась Шафти. — Почему, сержант? Судя по тому, что говорили те девушки, мы должны это знать.
Джекрам, казалось, был раздражен.
— Тонк, ну почему, черт возьми, ты сняла свои брюки прежде, чем спросить об этом? Мне же теперь будет стыдно рассказать вам! — А Полли подумала: это ведь наживка, так? Ты хочешь нам рассказать. Ты хочешь говорить о чем угодно, только бы не о Скритце.
— А, — кивнула Тонк. — Это о сексе, так?
— Не то чтобы, нет…
— Тогда расскажите нам, — продолжала Тонк. — Я хочу узнать прежде, чем умру. Если вам будет легче, я буду подталкивать людей и гхе, гхе, гхе
Джекрам вздохнул.
— Есть одна песня, — сказал он. — Она начинается «Это было в понедельник, майским утром…»
— Тогда это о сексе, — отрезала Полли. — Это народная песенка, она начинается со слов «это было» и действие происходит в мае, следовательно, она о сексе. Там ведь есть молочница? Могу поспорить, так и есть.
— Возможно, — признал Джекрам.
— Идет на рынок? Продавать свои товары? — продолжала Полли.
— Очень похоже.
— Та-ак. Вот и сыр. И она встречает, давайте посмотрим, солдата, моряка, веселого пахаря или просто мужчину в кожаных одеждах, так? Нет, раз уж это про нас, значит, это был солдат. И так как он из Взад-и-Вперед… о боже, веселенькое дело получается. Просто ответьте на один вопрос: какая деталь ее одежды упала или оказалась не завязанной?
— Ее подвязка, — ответил Джекрам. — Ты знаешь эту историю, Перкс.
— Нет, я просто знаю, о чем поется в народных песнях. До… где я работала, в нижнем баре шесть месяцев выступал бард. Но, в конце концов, нам пришлось пригласить человека с хорьком. Но подобное просто запоминаешь… о, нет…
— Поцелуи были, сержант? — ухмыляясь, спросила Тонк.
— Скорее уж обжимания, — ко всеобщему веселью добавила Игорина.
— Нет, он украл сыр, так ведь? — вздохнула Полли. — Пока бедняжка лежала и ждала, что ее подвязку завяжут, кхм кхм, он, черт возьми, сбежал с ее сыром, так?
— Э… не черт. Только не в юбке, Озз, — предупредила Тонк.
— Тогда уж и не Озз, — отмахнулась Полли. — Набивайте кивера хлебом, в сапоги наливайте суп! И крадите сыр, а, сержант?
— Верно. Наш взвод всегда был очень практичным, — кивнул Джекрам. — Армия движется желудком, так то. На моем, конечно, можно вносить знамя!
— Она сама виновата. Могла бы и сама завязать подвязку, — проговорила Лофти.
— Мда. Может, она хотела, чтобы сыр украли, — добавила Тонк.
— Мудрые слова, — кивнул Джекрам. — Что ж, идите… сырокрады!
Они спускались через лес к тропе у реки. Туман был еще густым. Юбка Полли все время цеплялась за ежевику. Может, так было и до того, как она завербовалась, но она просто не замечала. Теперь же это очень мешало. Она подняла руку и поправила носки, их она разделила и подложила в другое место. Она была слишком тощей, вот в чем дело. В этом случае локоны помогали. Они говорили «девчонка». Теперь же ей приходилось положиться на платок и носки.
97 
