Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
152 
Кальвин сгорал от желания прочесть письмо. Он уже отчаялся получить этот шанс. Сильные, длинные тонкие пальцы смяли записку, отбросили. Цезарь посмотрел на них так, словно они принадлежали кому-то другому, и издал звук, не похожий ни на рычание, ни на вздох.
— Я не хотел, чтобы ты умер, Катон, как ты не захотел сохранить для меня свою жизнь, — сказал он резко.
Вошел молодой Катон, едва шевеля ногами, поддерживаемый двумя слугами.
— Разве ты не мог убедить своего отца подождать хотя бы до моего приезда, чтобы поговорить со мной?
— Ты знаешь Катона намного лучше, чем я, Цезарь, — ответил молодой человек. — Он умер, как и жил, — очень трудно.
— Что ты будешь делать теперь, когда твой отец мертв? Ты знаешь, что все его имущество конфисковано.
— Попрошу у тебя прощения и буду как-то продолжать жить. Я не похож на отца.
— Ты прощен, как и его простили бы, будь он жив.
— Можно попросить тебя об одолжении, Цезарь?
— Да, конечно.
— Можно Статиллу поехать в Италию вместе со мной? Отец оставил ему немного денег, чтобы он мог добраться до Марка Брута, который примет его.
— Марк Брут в Италийской Галлии. Статилл может присоединиться к нему.
Так-то вот. Цезарь резко повернулся и вышел. Кальвин за ним — после того как поднял записку и разгладил. Архивная ценность.
Оказавшись на улице, Цезарь отбросил мрачное настроение, словно его не было и в помине.
— Ничего другого я от Катона и не ожидал, — сказал он. — Самый непримиримый мой враг, он всегда ставил меня в тупик.
— Абсолютный фанатик. Подозреваю, что от рождения. Он никогда не понимал разницы между жизнью и философией.
Цезарь засмеялся.
— Разницы? Нет, дорогой мой Кальвин, не разницы, нет. Катон никогда не понимал жизни. Философия была его способом справиться с тем, чего он не мог понять. Философия диктовала ему, как себя вести. То, что он решил стать стоиком, соответствовало его натуре. Очищение через самоотречение.
— Бедная Марция! Ужасный удар.
— Подлинным ужасом была ее любовь к Катону, который совсем не желал, чтобы его кто-то любил.
3
Из высшего командования республиканцев только Тит Лабиен, оба Помпея и губернатор Аттий Вар достигли Испании.
Причина — Публий Ситтий, работавший на Бокха и Богуда, царей обеих Мавретаний. Узнав о победе Цезаря и падении Тапса, он тут же послал свой флот патрулировать море, а сам вторгся в Нумидию с суши.
Метелл Сципион и Луций Манлий Торкват плыли вдоль африканского побережья. Гней и Секст решили уйти в открытое море и запастись провиантом на Балеарских островах. Лабиен примкнул к ним, во-первых, не доверяя Метеллу Сципиону, а во-вторых, ненавидя его.
Флот Публия Ситтия встретился с жмущимися к побережью судами и атаковал их с такой силой, что захват был неминуем. Подобно Катону, Метелл Сципион и Торкват решили, что лучше самоубийство, чем унижение перед врагом.
Нумидийская легкая конница не могла противостоять Ситтию, который смял ее и безжалостно прошелся по царству Юбы.
Марк Петрей и царь Юба побежали в столицу Юбы Кирту, но нашли ворота запертыми. Жители Кирты в большом страхе перед гневом Цезаря не пустили их в город. Оба укрылись на вилле Юбы, невдалеке от Кирты, и там решились на поединок — самый благородный способ уйти из жизни. Результат был неизбежен: Юба был намного моложе и сильнее Петрея, постаревшего и поседевшего на службе у Помпея Великого. Петрей погиб. Но когда Юба попытался нанести себе смертельный удар, оказалось, что у него слишком короткие руки. Раб подержал меч, и Юба проткнул себя им.
Но самая большая трагедия разыгралась с сыном Луция Цезаря, которого взяли в плен и посадили под домашний арест на вилле под Утикой — дожидаться, пока у Цезаря появится время решить его судьбу. Слуги Цезаря присматривали за ним, а также за дикими животными в клетках, которые обнаружились среди брошенного Метеллом Сципионом добра. Цезарь решил придержать их для игр, которые он непременно хотел устроить в честь покойной Юлии. В свое время злокозненные сенаторы Катон и Агенобарб не разрешили провести в честь ее погребальные игры.
Может быть, сомнительное положение единственного отпрыска рода Юлиев Цезарей, который решился встать на сторону республиканцев, сыграло тут роль, или события спровоцировала его всегдашняя внутренняя неуравновешенность, но, как бы там ни было, вскоре группа легионеров-республиканцев присоединилась к Луцию Цезарю-младшему, захватила виллу и до смерти замучила слуг. Не имея больше человеческого материала, Луций Цезарь-младший стал убивать животных. Легионеры ушли, он остался. Трибун, посланный с проверкой, ужаснулся, найдя его бродящим по залитой кровью вилле. Он то бормотал что-то, то неистовствовал. Как Аякс после падения Трои, он, казалось, считал животных своими врагами.
152 
