очень нудно 
341 
Для евреев и метиков указ стал чем-то вроде грома с ясного неба. Правительница, на которую они столько трудились и которой вверили свои драгоценные жизни, обрекала их на голодную смерть. Даже распродав все, что имеют, они теперь не купят зерна, основы основ человеческого существования. Его будут продавать одним македонцам и грекам. А что остается им? Мясо? Но животные в засуху не плодятся. Фрукты? Овощи? Но рынки пусты, и даже близ озера Мареотида песчаная почва ничего не родит. Александрия — искусственный привой на древе Египта, она не может прокормиться сама. В Дельте Нила у людей есть хоть какие-то продукты, а в Александрии ничего нет.
Люди начали уезжать, особенно из районов Дельта и Эпсилон, но даже это было непросто. Как только слух о египетской чуме разнесся вокруг Нашего моря, гавани Александрии и Пелузия мигом очистились от иностранных судов, а александрийские торговые корабли перестали пускать в иностранные порты. В своем маленьком уголке мира Египет попал в карантин. Не по чьему-то указу — его оградил незримым кордоном древний страх и ужас народов перед чумой.
Бунты начались, когда александрийские македонцы и греки обнесли зернохранилища баррикадами и приставили огромное количество стражи к другим складам, где хранилась еда. Районы Дельта и Эпсилон кипели, а царская резиденция стала походить на осажденную крепость.
В дополнение ко всем этим неприятностям Клеопатру беспокоила Сирия. Когда Кассий запросил у Египта военные корабли и транспорты, она вынуждена была ему отказать, потому что все еще надеялась раздобыть зерно в других странах. Тогда ей самой понадобились бы все суда, чтобы доставить его, включая и боевые галеры. Но кто же теперь разрешит ее транспортам войти в свои гавани и нагрузиться?
В начале лета она узнала, что Кассий планирует вторжение. И почти сразу за тем пришло известие о промере, снятом с первого ниломера. Как она и ожидала, Нил не обещал выйти из берегов. Урожая опять не будет, даже если болезнь оставит достаточно люда, чтобы засеять поля. Ха-эм переслал ей цифры, свидетельствующие о том, что шестьдесят процентов населения Верхнего Египта погибло. Еще он сообщил, что, по его мнению, чума пересекла барьер, который жрецы воздвигли поперек долины у Птолемаиды, правда, теперь он надеется остановить болезнь ниже Мемфиса. Что делать, что делать?
В конце сентября обстановка стала несколько улучшаться. Клеопатра с облегчением узнала, что Кассий и его армия ушли на север, в Анатолию. Вторжения не будет. Ничего не зная о письме Брута к другу, она предположила, что Кассий прослышал о чуме и решил не рисковать ни собой, ни людьми. Почти в то же время прибыло посольство от царя парфян с предложением продать Египту большое количество ячменя.
Она до того уже обезумела, что поначалу могла только лепетать о трудностях, с которыми будет сопряжена доставка зерна. Сирия недружелюбна, Пелузий и Александрия закрыты для всех иноземных судов. Ячмень придется везти на баржах. По Евфрату в Персидское море, затем вокруг Аравии в Красное море, потом опять вверх до самой верхней точки залива, но между ней и Египтом — Синай. А вдоль Нила гуляет чума, твердила она равнодушным посланникам, зерно в портах Красного моря нельзя будет выгрузить, потому что никто не возьмется переправить его к реке. Лепет, лепет, лепет…
— Божественный фараон, — сказал глава посольства парфян, когда получил возможность вставить хоть слово, — все это вовсе не обязательно. В Сирии действует губернатор по имени Фабий, его можно купить. Купи его! Тогда мы пошлем ячмень сушей до Дельты Нила.
Большое количество золота перешло из рук в руки, но у Клеопатры его было много. Фабий милостиво принял свою долю, и ячмень благополучно прибыл по суше в Дельту.
Александрия какое-то время будет сыта.
Новости из Рима были скудны из-за карантина, но вскоре после отъезда парфянских посланцев (поехавших сообщить своему царю, что царица Египта — непроходимая некомпетентная дура) Клеопатра получила письмо от Аммония, ее представителя в Риме.
К своему ужасу, она узнала, что Рим балансирует на грани по крайней мере двух гражданских войн: между Октавианом и Марком Антонием и между освободителями и тем, кто возьмет верх в Риме, когда их армии достигнут Италии. Никто не знает, что будет, писал Аммоний, пока же наследник Цезаря прошел в старшие консулы, а все остальные его соперники объявлены вне закона.
341 
