66 
— По крайней мере тысяч семь. Ты сможешь дать мне через четыре дня достаточно транспортов, чтобы доставить в Африку лучших из них?
Гней Помпей нахмурился.
— Катон, подожди, пока задуют пассаты. Они доставят тебя прямиком куда нужно. А так ты будешь зависеть от южного ветра, юго-западного… или западного… или любого другого, какой Эол вздумает выпустить из мешка.
— Нет, я должен отплыть как можно скорее. Прошу тебя, пошли за мной остальных моих людей, прежде чем сам отсюда уедешь. Твоя работа очень важна, но и моя важна тоже. Я обязан сохранить для нашей армии всех храбрецов, которых твой отец поручил моим заботам. Их раны говорят о том, сколь велика их отвага.
— Как хочешь, — со вздохом сказал Гней Помпей. — Но могут возникнуть трудности с теми, кого ты просишь прислать к тебе позже. Во-первых, мне самому нужны транспорты, а как их вернуть? Во-вторых, если пассаты запоздают, я не могу гарантировать, что они доберутся до провинции Африка. — Он пожал плечами. — Фактически их, как и тебя, может прибить к берегу в любом месте.
— Ну, это моя головная боль, — отрезал Катон, как всегда, решительно, но чуть тише, чем обычно.
Спустя четыре дня пятьдесят из тех транспортов, на которых Катон доставил из Диррахия своих людей, оборудование и продовольствие, были загружены и готовы к отплытию. На них разместились тысяча двести выздоровевших солдат, сформированных в две когорты, двести пятьдесят нестроевых солдат, двести пятьдесят вьючных мулов, четыреста пятьдесят тягловых мулов, сто двадцать повозок, месячный запас пшеницы, нута, бекона, масла плюс жернова, печи, посуда, запасное белье, вооружение и… подарок от Гнея Помпея, который погрузили на судно Катона, — тысяча талантов серебряных монет.
— Возьми, у меня этого много, — весело сказал Гней Помпей. — Привет Цезарю! А эта почта… — он передал Катону несколько небольших перевязанных и запечатанных свитков, — пришла из Диррахия для тебя. Вести из дома, я думаю.
Чуть дрожащими пальцами Катон взял письма и сунул под кожаную кирасу.
— Разве ты не прочтешь их сейчас?
Серые глаза смотрели сурово, хмуро, губы скривились, словно от боли.
— Нет, — громко и грубо ответил Катон. — Я прочту их позже, когда будет время.
Целый день понадобился, чтобы вывести из неудобной гавани пятьдесят транспортов, но Гней Помпей все это время оставался на небольшой деревянной пристани, пока последний корабль не скрылся за горизонтом и на фоне вечереющего опалового неба остались лишь черные иглы мачт.
Затем он повернулся и устало направился в свою штаб-квартиру. Конечно, теперь жизнь потечет спокойнее, но почему-то после отъезда Катона образовалась пустота. О, в какой трепет ввергал его в юности этот Катон! Педагоги и риторы без конца твердили о трех величайших ораторах в сенате, обладающих неповторимым стилем, — о Цезаре, Цицероне и Катоне. Звучные, громкие имена, с какими он вырос, обрели плоть, превратились в людей. Его отец, Первый человек в Риме, никогда не слыл хорошим оратором, но он был среди них, ибо всегда умел добиваться того, чего хотел. Теперь все они понемногу рассеялись, но все равно одна жизненная нить нет-нет да и сплеталась с другой. Так, наверное, будет и дальше, пока Атропос не сжалится и не начнет обрезать эти нити.
Его ждал Луций Скрибоний Либон, и Гней Помпей подавил вздох. Этот хороший человек был адмиралом после смерти Бибула, потом любезно уступил должность сыну Помпея Великого. Поступил как подобает. Единственная причина, почему этот отпрыск побочной ветви семьи Скрибониев взлетел так высоко, заключалась в том, что Гней Помпей, только раз взглянув на его обворожительную дочку с ямочками на щеках, тут же развелся со своей постылой Клавдией и женился на ней. Помпей Великий с ужасом отнесся к этому браку, считая его неприемлемым. Он сам был одержим идеей жениться только на самых высокорожденных аристократках и вбил себе в голову, что точно так же должны поступать и его сыновья. Но Секст был еще слишком молод для брака, а Гней пытался следовать примеру отца ради мира в семье, пока не увидел семнадцатилетнюю Скрибонию. Любовь способна разрушить самые продуманные планы — вот о чем думал старший сын Помпея Великого, здороваясь со своим тестем.
Они пообедали вместе, обсудили предстоящий вояж на Сицилию, зреющее сопротивление в провинции Африка и предположения о том, где может теперь находиться Помпей Великий.
66 
