9 
Плоская панорама не позволяла определить размеры Александрии, но Цезарю было известно, что, если прибавить разросшийся город за старыми городскими стенами, в Александрии живут три миллиона человек и это самый большой город в мире. В Риме, в пределах Сервиевой стены, обитал один миллион жителей, в Антиохии — больше, но никто не мог соперничать с Александрией, а ведь со дня ее основания не прошло еще и трехсот лет.
Вдруг на берегу зашевелились, появилось около сорока военных кораблей, на каждом — вооруженные люди. «О, молодцы! — подумал Цезарь. — За четверть часа — от мира к войне». Среди кораблей было несколько массивных квинкверем с большими бронзовыми волнорезами на носу. Все квадриремы и триремы были снабжены волнорезами, но половина их были с низкой посадкой, не позволяющей выходить в море. Наверное, это таможенные катера, патрулирующие семь рукавов Дельты Нила, решил он. На подступах к Александрии римские транспорты никого не встретили, но это не значило, что их не заметили чьи-то острые глаза с высокого дерева в низовьях Дельты. Иначе чем объяснить мгновенную готовность египтян?
Хм. Своего рода комитет по приему гостей. Цезарь приказал горнисту трубить «к оружию», затем сигнальщики замахали флажками, предписывая всей римской флотилии остановиться и ждать. Цезарь приказал слуге уложить на нем складки toga praetexta, надел corona civica на свои редеющие светло-золотистые волосы, обул сенаторские туфли темно-бордового цвета с серебряными пряжками в форме полумесяца — знак старшего курульного магистрата. Очень внушительный, он стоял и смотрел, как к его флагману приближается беспалубное, но очень ходкое судно, на носу которого возвышался сурового вида мужчина.
— По какому праву ты входишь в гавань Александрии, римлянин? — крикнул человек, как только его корабль подошел на расстояние в пределах слышимости.
— По праву любого мирного человека, желающего купить немного воды и еды! — крикнул в ответ Цезарь.
— В семи милях западнее гавани Эвноста есть ручей, там ты можешь взять воду. А едой мы сейчас не торгуем, так что давай уезжай!
— Боюсь, я не могу этого сделать, добрый человек.
— Ты хочешь войны? Нас уже сейчас больше, чем вас, а это лишь десятая часть того, что мы можем выставить!
— Я уже выполнил план по войнам, но, если ты настаиваешь, могу осилить еще одну, — сказал Цезарь. — Мы увидели хорошее представление, но есть по крайней мере пятьдесят способов, чтобы тебя сокрушить. Даже без моих остальных кораблей. Я — Гай Юлий Цезарь, диктатор.
Агрессивный мужчина пожевал губу.
— Хорошо, можешь сойти на берег, кто бы ты ни был, но твои корабли пусть останутся там, где стоят.
— Мне нужен полубаркас на двадцать пять человек, — крикнул Цезарь. — И лучше не мешкай, иначе нарвешься на неприятности, — с усмешкой добавил он.
Агрессивный мужчина гаркнул что-то гребцам, и суденышко отвалило.
За спиной Цезаря возник озабоченный Публий Руфрий.
— Кажется, у них очень много матросов, — сказал он, — но даже самые зоркие среди нас не смогли заметить на берегу ни одного солдата, кроме нескольких человек у дворца — царская стража, я думаю. Как ты намерен поступить, Цезарь?
— Сойду на берег с моими ликторами. В лодке, которую мне подадут.
— Позволь мне спустить на воду наши лодки и послать с тобой немного солдат.
— Ни в коем случае, — спокойно отмел предложение Цезарь. — Твоя обязанность — держать кучно наши суда, следить, чтобы им не причинили вреда, и придерживать придурков вроде Тиберия Нерона, чтобы они своими же собственными мечами не поотрубали себе ноги.
Вскоре после этого большой полубаркас с шестнадцатью гребцами пристал к борту. Глаза Цезаря пробежали по ликторам, возглавляемым верным Фабием, проверяя их внешний вид. Да, все медные шишечки на широких кожаных поясах просто горят, алые туники чистые, без морщинок, малиновые кожаные калиги правильно зашнурованы. Фасции парни обнимают нежнее, чем кошки котят, кожаные обвязки выглядят безупречно, топорики грозно поблескивают среди тридцати красных прутьев. Удовлетворенный Цезарь легко, как юноша, прыгнул в лодку и устроился на корме.
Полубаркас направился к пирсу, соседствующему с театром Акрон, но вне стен Царского квартала. Там бесновалась толпа. Горожане, размахивая кулаками, на жуткой смеси греческого с македонским грозились убить иноземцев. Когда лодка причалила и ликторы вышли на пирс, толпа попятилась и застыла, очевидно пораженная невероятным спокойствием и нездешним великолепием вновь прибывших. Потом вновь зазвучали угрозы. Когда двадцать четыре ликтора построились в колонну по два человека, Цезарь без чьей-либо помощи вышел из лодки и остановился, поспешно поправляя складки тоги. Вскинув брови, он надменно посмотрел на толпу.
9 
