Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
174 
Когда церемония закончилась, все встали. Траурный кортеж вновь выстроился и тронулся в сторону Аппиевой дороги, где покоились почти все Корнелии. У двери склепа носилки опустили. Луций Корнелий Сулла поднял на руки тело сына и опустил в мраморный саркофаг, установленный на досках. Крышку саркофага поставили на место и с помощью досок его спустили внутрь склепа. Сулла закрыл бронзовую дверь, а вместе с нею — словно часть самого себя. Часть его существа осталась навсегда там, в склепе. Его сына больше нет. Отныне уже ничто не будет по-прежнему.
* * *
Через несколько дней после похорон Суллы-младшего был принят аграрный закон Ливия. Он был представлен народному собранию после одобрения Сенатом, где поддержке его не смогло помешать даже страстное сопротивление Цепиона и Вария, и… неожиданно натолкнулся на серьезную оппозицию во время заседания комиций. Чего Друз никак не мог предвидеть, так это недовольства италиков, но именно они главным образом воспротивились принятию законопроекта. Хотя римские ager publicus не принадлежали им, их собственные владения граничили с государственным земельным фондом, а строгость соблюдения границ практически не контролировалась. Не один белый межевой камень был тайком передвинут, и множество наделов, принадлежавших италийским владельцам, незаконно разрослись за счет их римских соседей. Теперь же, в случае принятия нового закона, предстояла бы крупномасштабная ревизия границ, как пролог к последующему переделу общественных владений и разделу их на участки площадью по десять югеров. Так что все нарушения неминуемо выявятся и будут устранены. Болезненнее всего обстояло положение в Этрурии, вероятно потому, что одним из крупнейших латифундистов там был Гай Марий, которого не слишком беспокоило, присваивают или нет его италийские соседи куски вверенных ему государственных земель. Представители Умбрии также атаковали законопроект, и лишь Кампания вела себя спокойно.
Друз, однако, остался доволен. Скавр, Марий и даже Катул Цезарь прониклись его идеями относительно ager publicus и совместными усилиями сумели убедить младшего консула, Филиппа, чтобы тот не выступал против. И хотя заткнуть рот Цепиону оказалось невозможно, протесты его оставались гласом вопиющего в пустыне (отчасти из-за полного отсутствия у того ораторских данных, отчасти же благодаря успешно пущенным слухам о нечистом происхождении его состояния — а богатство роду Сервилиев Цепионов римляне простить не могли). В итоге в письме к Силону Друз писал:
…Потому прошу тебя, Квинт Поппедий, приложи все возможные усилия, дабы убедить этрусков и умбров не шуметь. Меньше всего я хочу вызвать беспокойство у тех, кому изначально принадлежали земли, которые я стараюсь раздать.
Ответ Силона был мало обнадеживающим:
К несчастью, Марк Ливий, я имею мало влияния на умбров и этрусков. И те и другие — странный народ, страшно независимые и с опаской относящиеся к римлянам. Будь готов к двум неприятностям. Одна из них грозит с севера, и о ней говорят во всеуслышание. О второй же я узнал по чистой случайности, однако беспокоит она меня гораздо больше, чем первая.
Сначала о первой. Крупные этрусские и умбрийские землевладельцы намереваются отправить ходоков в Рим с протестом против передела римских общественных земель. Их аргумент (о своих махинациях с границами они, разумеется, не заикнутся) состоит в том, что римское общественное землевладение в Этрурии и Умбрии существует так давно, что успело изменить как экономику, так и само население этих областей. Прежний тип лавок и рынков, где всем заправляли мелкие собственники, говорят они, в городах исчез. Вместо этого на их месте образовались настоящие склады, поскольку латифундисты и их управляющие закупают оптом. К тому же, считают они, владельцы латифундий попросту освободят своих рабов, не заботясь о последствиях. В результате тысячи вольноотпущенных наводнят обе области, создавая массу неприятностей — вплоть до грабежа и мародерства. Так что в конце концов Этрурии и Умбрии придется за свой счет отправлять этих бывших рабов по домам. И так далее, и тому подобное. Словом, будь готов к появлению их депутации.
Вторая опасность серьезнее. Несколько наших горячих голов из Самния решили, что надежды на получение гражданских прав и мирные отношения с Римом больше не осталось, и намерены продемонстрировать всю силу своего недовольства во время предстоящего праздника Юпитера Латиарского на горе Альбин. Они готовят покушение на жизнь консулов Секста Цезаря и Филиппа. План покушения разработан до мелочей. Оно должно состояться при возвращении консулов в Рим. Число нападающих будет значительно превосходить количество лиц, сопровождающих консулов.
174 
