39 
– Я забыл.
* * *
После ланча с отцом еду к Дэниелу. Открыв дверь, горничная проводит меня во двор, где мать Дэниела, с которой я познакомился на родительском дне в Кэмдене в Нью-Гэмпшире, упражняется с теннисной машиной; на ней бикини, тело лоснится от крема для загара. Она подходит ко мне, говорит о Японии и Аспене, о странном, недавно виденном сне, в котором Дэниела похитили. Она садится в шезлонг возле бассейна, горничная приносит ледяной чай, мать Дэниела вынимает оттуда лимон и обсасывает его, глядя на маленького светлого мальчика, сбрасывающего в бассейн листья, потом говорит, что у нее мигрень и она не видела Дэниела несколько дней. Я захожу в дом, поднимаюсь по лестнице мимо плаката нового фильма Дэниелова отца, захожу в комнату Дэниела и жду его. Когда становится очевидным, что Дэниел домой не вернется, сажусь в машину и еду к Ким забрать жилетку.
* * *
Первое, что я слышу, входя в дом, это крик. Горничную он, по-видимому, не волнует, и, открыв дверь, она уходит обратно в кухню. Дом по-прежнему не обставлен, по дороге к бассейну я прохожу мимо наци-горшков.
Кричит Мюриэль. Я иду туда, где возле бассейна лежат она, Ким и Димитрий; она замолкает. На Димитрии черные «Спидо» и сомбреро, он пытается сыграть на электрогитаре «L. A. Woman» [34], но играть хорошо не может, потому что с руки, которую он раскроил, лишь недавно сняли повязки, и каждый раз, когда трогает гитару, он передергивается. Мюриэль снова принимается кричать. Ким курит косяк, наконец, заметив меня, поднимается и говорит, что думала, мать в Англии, но недавно прочла в «Верайети», что на самом деле мать с постановщиком нового фильма разведывает на Гавайях места для съемок.
– Тебе надо было позвонить перед приходом, – говорит Ким, передавая косяк Димитрию.
– Я пробовал, но никто не брал трубку, – вру я, понимая, что никто бы и не ответил.
Мюриэль продолжает кричать; устало глядя на нее, Ким говорит:
– Ну, может, ты звонил по номерам, которые отключены.
– Может, – говорю я. – Извини. Я только за жилеткой.
– Хорошо, я просто… на этот раз ничего, но мне не нравится, когда люди заходят. Кто-то рассказывает людям, где я живу. Мне это не нравится.
– Извини.
– То есть раньше, когда люди заходили, мне нравилось, но сейчас я не переношу этого. Просто не переношу.
– Когда ты выходишь на учебу? – спрашиваю я по пути в ее комнату.
– Я не знаю. – Она уходит в оборону. – А что, учеба уже началась?
Мы входим в комнату. На полу один большой матрас, огромная дорогая стереосистема во всю стену, плакат Питера Гэбриела и кипа одежды в углу. На матрасе раскиданы сделанные на новогоднем вечере фотографии. Я вижу, как Мюриэль вмазывается в моей жилетке, а я наблюдаю. Другая, где я в гостиной, в майке и джинсах, уже никакой, пытаюсь открыть бутылку шампанского. Еще одна, с закуривающей сигарету Блер. Спит, готовый, под флагом. Снаружи кричит Мюриэль, Димитрий пытается играть на гитаре.
– Чем ты занималась? – спрашиваю я.
– А чем ты занимался? – спрашивает она в ответ.
Я молчу.
Она поднимает глаза, озадаченная:
– Ну ладно, Клей, расскажи, – Смотрит на кипу одежды. – Ты должен был что-то делать.
– Ой, я не знаю.
– Что ты делаешь? – спрашивает она.
– Дела, наверно. – Я сажусь на матрас.
– Какого плана?
– Я не знаю. Дела. – Мой голос ломается, в какой-то момент я думаю о койоте, кажется, готов заплакать, но это проходит, я просто хочу забрать жилетку и убраться отсюда.
– К примеру?
– Чем занимается твоя мать?
– Озвучивает документальный фильм о метаниях тинейджеров. Чем ты занимаешься, Клей?
Кто-то, может быть Спит, или Джефф, или Димитрий, написал на стене алфавит. Я пытаюсь сосредоточиться на нем, но большинство букв стоит не по порядку, поэтому я спрашиваю:
– А чем еще занимается твоя мать?
– Собирается делать этот фильм на Гавайях. Чем ты занимаешься?
– Ты разговаривала с ней?
– Не спрашивай меня о матери.
– Почему?
– Не говори об этом.
– Почему?
Она отыскивает жилетку.
– Вот.
– Почему?
– Чем ты занимаешься? – спрашивает она, держа жилетку.
– А чем ты занимаешься?
– Чем ты занимаешься? – спрашивает она, голос дрожит, – Не спрашивай меня, пожалуйста. Хорошо, Клей?
– Почему?
Она садится на матрас, после того как я поднимаюсь. Мюриэль кричит.
– Потому что… не знаю, – вздыхает она.
39 
