очень нудно 
108 
Через полчаса грызня возобновилась.
Плевать на имена и взгляды ораторов, мое внимание привлекло изобильное использование в речах представителей животного царства, как вымерших, так и милостиво оставленных нам предками.
Прежде всего, разумеется, всяческие цепные псы, кровавые собаки, вшивые шавки. Гиен я уже упоминал. Но и жирные коты встречались, свиньи — к вящему неудовольствию семитов, сиречь арабов и евреев. Воркующие голубки (лицемеры, стало быть); змеи, в основном ядовитые, но кто-то помянул и кольца удава. Крокодилы-носороги… Бегемотов не припомню.
После ланча, весьма обильного, ораторы взялись за проявления темперамента матушки-природы. Свежестью росы оживил Ислам иссохшие пески безбожия. Пышным цветом распустились цветочки мысли нашего Создателя (которого из создателей — прости, запамятовал). Буйствовали смерчи и цунами невежественного обскурантизма, увязал кто-то в топях тупого упрямства. Дули отравленные чем-то ветры. Застойные пруды догматизма… опять забыл, какого. Возможно, марксистского… не то исламского… или христианского… Да плевать в эти пруды. Водовороты — и сразу иссякшие источники. Пустыри, на коих ничего, кроме чертополоха и умирающих чего-то там… Пустыня, конечно… кто-то на глиняных ногах… пылью и пеплом головы… эрозия мозговых клеток… зыбучие пески… заплесневелые плевелы…
После плевелов роскошнейший ужин, а после ужина — танцы! Феерия! Этакий цветник всех цветов кожи и одежды. Иные из дам уже при цветах в прическах и даже одно-два приличных платья заметил. Сексуальных домогательств не счесть, но лишь однажды услышал я эти слова из уст какой-то особо неприступной особы, надо отдать ей должное, без цветка в волосах. Исследуя толпу, я обнаружил, что для множества присутствующих данное мероприятие оказалось первой возможностью встретиться с мыслящими иначе, чем они. Эти чувствовали себя ошеломленными богатством спектра возможных вариантов мышления. И нуждались в защите со стороны душ умудренных, к коим без ложной скромности я отношу и себя. С легкой руки Джорджа, не тем будь он помянут. Ибо, не имея ничего против того, чтобы проснуться в кровати, которую выбрал, я все же опасаюсь обнаружить себя поутру в объятиях кого-то совершенно мне неизвестного (читай: неизвестной). Итого: баиньки. В одиночку. Не знаю, добрался ли до постели Джордж.
Следующий день начался в атмосфере сгущающейся деловитости, ибо к делу толком еще не приступили. Однако предварительная перепалка пока не завершилась. В это утро преобладала военная терминология.
Идентификация цели затруднена пустой риторикой… трескотня автоматных очередей взаимных обвинений… залп главного калибра… бдительно стоять на страже пограничных рубежей… победоносная поступь вечно живого… крах полчищ оголтелого… глубинная бомба сомнений… лобовая атака на… тактика камикадзе…
Думаешь, все? Как бы не так. Полдня прошло, а воз увяз и ни с места. И после обеденного перерыва все еще слышались взрыкивания, отголоски шторма. Буржуазные коммунисты… буржуазные социалисты… буржуазные демократы… буржуазные технократы… буржуазные бюрократы… буржуазные дегенераты… буржуазные оптополиматы… буржуазные расисты и буржуазные сексисты.
Цепные псы времени кусали за пятки, пришлось приниматься за дело, и поскольку мы уже спаялись в дружный коллектив, то и приняли без задержек резолюции о единстве, братстве, сотрудничестве на вечные времена. Решили создать дополнительные армии, организации и специальные лагеря для бездомных детей. На сей случай организовали подкомитет, и я, к немалому своему удивлению, оказался его членом. Вроде Джордж собирался направить туда Али, но, в конце концов, не столь важно. Дело-то полезное. Вообще подкомитетов создали немалое количество во мгновение ока, надо признать, по важным вопросам. К примеру, по преодолению реальных национальных и региональных различий и расхождений (это выделенное мною слово вызвало едва заметные понимающие улыбки на многих лицах), по выживанию, по обмену группами и так далее.
Конференция завершилась под гром оркестров, наяривавших национальные гимны, военные марши, партийные песни, народные мелодии; делегаты уже торопились, чтобы успеть на обратные рейсы, многие прощались в слезах. Расставались друзья и влюбленные, на ходу ковали нереальные планы новых встреч, обнимались, целовались, махали руками и платочками. В жизни не видел такой сцены массового, не побоюсь этого слова, предательства. Заклятые враги слипались порою, как подмокшие карамельки без оберток.
108 
