109 
Мор про себя отметил этот образец такта.
— Я тоже рад. Это доставит ей удовольствие. — Пустые, ничего не значащие слова. То будущее, в котором Нэн предстоит наслаждаться плодами своего героизма, ему уже не принадлежит.
Открылась дверь, и вошел сэр Леопольд Тенсли-Уильямс, тот самый, которого Хензман так язвительно окрестил «сэр Какой-то», а за ним Бладуард и еще два преподавателя. Эвви, который только что взял с подноса бокал, повернулся с приветственным возгласом — в одной руке у него покачивался бокал, а второй он помахивал, не зная то ли пожать руку сэру Леопольду, то ли предложить ему выпить. И тут не кто иной, как буфетчик, одним корректным наклоном головы направил ход событий по надлежащему руслу.
Мор отошел на несколько шагов в обществе Пруэтта, с удовольствием обнаружив у себя в руке бокал. Пруэтта в вечернем костюме тоже было не узнать. Они обменялись какими-то репликами. Он кратко ответил на вопрос о Доне. Гостей становилось все больше. Мор и Пруэтт со стороны наблюдали за происходящим. Обращал на себя внимание вечерний костюм Бладуарда — он сидел идеально, неожиданно превратив его в щеголеватого красавца. Казалось, он только в таких костюмах и ходит, будто какой-нибудь член правления, а не скромный представитель учительской братии. Сейчас он оживленно беседовал с несколькими чиновниками, среди которых у него, кажется, было несколько хороших знакомых.
— Итонцам везде дорога, — заметил Пруэтт. Сам он окончил куда более скромный колледж.
— Вы ошибаетесь, — возразил Мор. — Они просто принимают его за какую-то знаменитость. И, в сущности, они правы.
— Что неприятно, — добавил Пруэтт, — так это видеть, как Эвви унижается перед этими чванливыми господами. Надо бы понимать, что они гораздо ниже его.
Вошла Нэн. При виде жены Мор почувствовал то самое удивление, которое всегда испытывал, когда видел ее в многолюдном праздничном обществе. На ней было сильно декольтированное черное шифоновое платье с очень широкой юбкой и чем-то вроде торнюра сзади. На плечи она накинула легкий желтый газовый шарф, расшитый золотистыми нитями. В ушах у нее сверкали серьги, купленные у Тима Берка, не совсем подходящие к этому платью. Очень открытая красивая грудь была округлой и гладкой, как мрамор. Волосы в стиле начала века обрамляли лицо, обрисовывая хорошую форму головы и подчеркивая изящество шеи. Она беспокойным взглядом обводила комнату. И наконец отыскала мужа.
Тут же следом за ней вошла миссис Пруэтт, рослая крупная дама, широколицая, с большими руками. На ней было кружевное платье кофейного цвета на чехле того же цвета, отороченное поверху каймой. Эта кайма пересекала ее внушительный фасад с запада на восток зубчатой линией, ниже, которой вырисовывались контуры обширного бюста, а над ним возвышалась обнаженная шея, загорелая до темно-красного цвета. Руки, без всяких следов загара, были несколько полноваты, что еще больше подчеркивалось короткими пышными рукавчиками. Она искала мистера Пруэтта. Увидев, с радостными возгласами поспешила к нему. Пруэтт, судя по всему, тоже обрадовался, увидев супругу. Он начал отпускать комплименты насчет ее внешности. С непонятным чувством досады Мор повернулся к Нэн. Ее как раз представляли сэру Леопольду, и она старалась казаться как можно более скромной и милой. Мор почувствовал себя неуклюжим и посторонним.
И тут вошли Рейн и Демойт. Приветственный хор голосов встретил их, и они тут же оказались в окружении гостей. Сэр Леопольд, исконный враг Демойта, к ним не присоединился, продолжая беседовать с Нэн и не спуская глаз с того места, где декольте не столько обнаруживало, сколько лишь намекало заманчиво на ложбинку между грудями. Мор чуть отступил, чтобы находясь вне поля зрения Нэн, наблюдать за новоприбывшими.
Демойт выглядел великолепно. Вечерний костюм сидел на нем как влитой, напоминая военный мундир, и он встретил своих врагов крахмальной манишкой, твердой как сталь. Он воинственно поглядывал на собравшихся, а на губах его уже дрожало презрение. Рейн рядом с ним казалась совсем крохотной. Она надела длинное белое льняное платье в синих цветочках, оконтуренных черной линией. Две нитки черных бус делали ее шею длиннее, а голову меньше. Волосы у нее были слегка растрепаны. Она походила на юного актера. Мор почувствовал, как сердце сжалось от душераздирающей нежности. Он глядел туда, где стояли они, и его любовь обнимала их обоих — старика и девушку.
109 
