ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Было пятнадцать минут десятого. Идя от Эвви, Мор завернул в магазинчик и купил бутылку белого вина и бутылку бренди. Он тщательно прибрал в гостиной, поставил бутылки и бокалы на поднос. Прибавил к ним еще тарелочку с печеньем. И устроившись возле окна, выходящего на дорогу, стал ждать. Еще в обед небо начало хмуриться и к вечеру целиком затянулось плотными черными тучами. Раскаленный воздух дрожал. Вот-вот должна была грянуть гроза. А пока ее предвестники, зной и тягостное безмолвие, будто навсегда завладели миром. Свет померк, и непривычно ранняя тьма угрожающе расползалась вокруг. «Как перед концом света», — сказала проходившая по дороге женщина. И ее голос эхом отразился в плотном сгустившемся воздухе.

А Мор сидел у окна и не мог побороть дрожь. Он не решался включить свет. Он не чувствовал никакой радости, никакого воодушевления от того, что совершил. Да он и не знал в точности, что именно он совершил. Он раскаивался, что произнес те слова. И ничего не было бы, если не то выражение ее лица. Впрочем, неясно даже, что же означало это выражение. Зато, несомненно, он сделал еще один шаг по дороге, ведущей в тупик. Теперь им обоим еще труднее будет рассеять ту двусмысленность, которая уже начала формироваться между ними. Действительно ли что-то возникло? А может, лишь показалось? Лучше поверить, что лишь показалось. И в какие-то моменты ему удавалось верить.

Сначала он успокаивал себя мыслью, что, может, она еще и не придет. Она, должно быть, поняла, что те слова он произнес сгоряча и теперь сожалеет о них, а значит, надо сделать вид, что ничего и не было сказано. В конце концов, он ведь молчал пять дней, и она наверняка это учла. Он до боли отчетливо увидел себя со стороны — мужчина средних лет, обманывающий свою жену, неловкий, жалкий, нелепый. Ну, конечно же, она не придет. Время шло, и, не ожидая радости от ее прихода, он в то же время страшно боялся, что она не придет. И раз сто успел взглянуть на часы. Было уже двадцать минут десятого. За окном почти совсем стемнело.

И вдруг послышались шаги. Кто-то прошел по дорожке. Она! Подошла к крыльцу, а он и не заметил. Сквозь темное окно он напряженно следил за ней. Она поднялась на ступеньку. Порылась в кармане плаща. Вытащила конверт, опустила в щель почтового ящика, повернулась и быстро пошла прочь.

Не медля ни секунды, он выбежал из комнаты, распахнул входную дверь и в три прыжка пересек дорожку. Увидел маленькую фигурку впереди на дороге. Поспешил следом. Боль в душе мгновенно переплавилась в яростный восторг. Он настиг ее, когда она уже готова была исчезнуть за поворотом дороги, и схватил за руку. Будто вора. Молча потащил назад к дому. Она не сопротивлялась. Они пробежали по дороге. Он крепко держал ее за руку. Накрапывал дождь. Они влетели в дом, словно пара птиц. Он затворил дверь.

В темноте коридора он повернулся к ней. Оба едва дышали.

— Рейн, — выдохнул он. — Рейн. — Ему нравилось произносить ее имя. Он поднял с пола письмо. — Тут написано, что вы не придете?

— Да. — Она прислонилась к стене.

— Но почему? — спросил едва слышно. Тревога вдруг отпустила его. — Снимите плащ.

Она сняла плащ и повесила на крючок. Она по-прежнему стояла у стены. Он приблизился и подхватил ее на руки. Она была совсем легонькая. Он понес ее в гостиную, затворил дверь ногой и осторожно положил на диван. Потом задернул занавески и зажег одну из ламп.

— Можно прочесть письмо? — спросил он.

— Да. — Она не глядела на него.

  68