24 
— По крайней мере, теперь нам не надо будет тащиться в этот ужасный амбар, — сказал кто-то.
— Конечно, — жизнерадостно откликнулась матушка Морки. — По такой погоде в поле недолго и ноги протянуть.
Старые номы ворчали, с тревогой всматриваясь в небо, где каждую минуту могли появиться снегири или оленьи упряжки.
Снег отрезал каменоломню от остального мира. Поля исчезли из виду, потонув в белом мареве.
Доркас сидел в своей мастерской и наблюдал, как растет горка снега на наличнике пыльного оконца, сквозь которое в сарай с трудом пробивался тусклый, серый свет.
— Ну вот, — тихо сказал он, мы хотели отгородиться от остального мира — так оно и вышло. Мы не можем сбежать отсюда, и спрятаться нам тоже негде. Надо было уходить вслед за Масклином.
Он услышал шаги за спиной. Это была Гримма. Последнее время она постоянно дежурила у ворот, но снегопад вынудил ее зайти в помещение.
— По такому снегу он не вернется, — сказала она.
— Да, пожалуй, — рассеянно проговорил Доркас. — Прошло уже восемь дней.
— Да, это большой срок.
— Ты что-то говорил, когда я вошла? — спросила Гримма.
— Так, разговаривал сам с собой. Интересно, снег долго не сходит?
— Иногда долго. Матушка говорит, что он может лежать несколько недель кряду.
— Ого!
— Если люди вернутся сюда, они уже никогда не уйдут, — сказала Гримма.
— Да, — печально согласился Доркас. — Боюсь, ты права.
— Сколько нас… могло бы здесь остаться?
— Десятка два, наверное. Если особенно не наваливаться на еду и не высовываться без надобности в дневное время. Здесь, понимаешь ли, нет Гастрономического отдела. — Он вздохнул. — На охоту тоже особенно рассчитывать не приходится. Если повсюду начнут шнырять люди, вся дичь разбежится.
— Но ведь нас тысячи! Доркас пожал плечами.
— Даже мне было бы трудно идти по этому снегу, — сказал он. — Что же говорить о сотнях номов, которые старше меня? Им это тем более не под силу. А дети!
— Стало быть, мы вынуждены оставаться здесь, как того и желает Нисодемус.
— Да, оставаться и надеяться на лучшее. Может быть, снег растает. А может, мы сумеем укрыться в зарослях или еще что-нибудь придумаем, — сказал Доркас неопределенно.
— Мы можем сражаться. Доркас нахмурился.
— О, это совсем нетрудно. Мы только и делаем, что воюем между собой. Все спорим, и спорим, и спорим. Видно, так уж мы устроены.
— Я имею в виду — сражаться с людьми. За каменоломню.
Наступила долгая пауза. Потом Доркас сказал:
— Кто? Мы? Сражаться с людьми?
— Да.
— Но ведь они люди!
— Да.
— Они такие большие! — с отчаянием воскликнул Доркас.
— Ну и что? Тем удобнее в них целиться, — сказала Гримма, сверкнув глазами. — Мы проворнее их, ловчее, к тому же мы знаем об их существовании, а они о нашем — нет, так что тут присутствует, так сказать, элемент внезапности.
— Кто присутствует? — переспросил вконец растерявшийся Доркас.
— Элемент внезапности. Они ведь не подозревают о нашем присутствии, — объяснила Гримма.
Доркас искоса взглянул на нее.
— Ты опять начиталась мудреных книг, — сказал он.
— Это лучше, чем заламывать руки и причитать: «О горе, горе, придут люди и раздавят нас своими сапожищами!»
— Все это хорошо, — возразил Доркас, — но что конкретно ты предлагаешь? Шарахнуть их по голове явно не получится, уж поверь мне на слово.
— Зачем же по голове?
Доркас в задумчивости уставился на нее. Сражаться с людьми? Эта мысль была настолько неожиданной, что его мозг попросту отказывался ее воспринимать.
Однако… Была такая книга — Масклин нашел ее в Магазине, она-то и навела его на мысль о бегстве на Грузовике. Как же она называлась? Кажется, «Путешествия Гулливера». Там еще была картинка: человек-великан лежит на земле, а маленькие человечки, вроде номов, связывают его веревками. Даже самые старые из номов не могли припомнить, чтобы нечто подобное случилось на их веку. Должно быть, это произошло совсем уж в незапамятные времена.
— Погоди. Если мы объявим им войну… — сказал Доркас и осекся.
— Ну? — нетерпеливо вопросила Гримма.
— Они этого так не оставят. Я знаю, люди не слишком умны, но все же до них дойдет, что происходит неладное, и они нанесут ответный удар. Как говорится, нам в отместку.
— Совершенно верно, — согласилась Гримма. — Поэтому очень важно, чтобы мы первыми ударили им в отместку.
24 
