очень нудно 
32 
Автомобиль с мигалкой между тем приближался к каменоломне. Очень скоро он пересечет широкую площадку перед воротами, на которых болталась теперь уже бесполезная цепь от сломанного замка.
Гримма открыла было рот, чтобы сказать: «Не валяйте дурака, идиоты, Арнольд Лимитед вовсе не хочет, чтобы вы преградили путь машине. Я видела, что случается с номами, когда они преграждают путь машинам. Родственникам остается вложить их хладные трупы в конверт».
Она хотела все это сказать, но передумала. Многие месяцы номам постоянно указывали, как им следует поступать. Теперь — хватит.
Несколько взволнованных лиц в толпе повернулось в ее сторону, и кто-то спросил:
— Что же нам делать, Гримма?
— Да, пусть она скажет, — подхватил еще кто-то. — Гримма из числа рулевых, а они всегда знают, что делать.
Гримма улыбнулась. Это была не очень веселая улыбка.
— Поступайте, как считаете нужным, — ответила она.
Номы затаили дыхание.
— Нисодемус говорит, что мы сумеем их остановить, если поверим в то, что нам это удастся. Это правда?
— Не знаю, — ответила Гримма. — Возможно, вы и сумеете. А я — нет.
Она повернулась и быстро зашагала к сараю.
— Не теряйте присутствия духа, — взывал Нисодемус.
Он не слышал взволнованных пересудов у себя за спиной. Должно быть, сейчас он был просто не в состоянии слышать что-либо, кроме того, что звучало в его голове.
— «Поступайте, как считаете нужным», — повторил один из номов. — Что же это за совет?
Сотни номов в смятении следили за приближающимся автомобилем. Нисодемус стоял впереди всех, воздев руки к небу.
Тишину нарушал только один звук: хруст колес по гравию.
Если бы в последующие несколько секунд птица с высоты своего полета взглянула на каменоломню, она бы очень удивилась.
А может быть, и нет. Птицы — существа несмышленые, до них и обычные-то вещи доходят с трудом, не говоря уж о вещах необычных. Но если бы это была какая-нибудь очень умная птица, например вырвавшийся на свободу говорящий скворец или, скажем, попугай, которого ураганом отнесло за тысячи миль от родных мест, она подумала бы так:
«Интересно! В холме прорыта большая яма, внутри которой находятся какие-то старые хибары с ржавыми крышами, а по краям тянется забор.
Машина с синей мигалкой как раз въезжает в ворота.
А перед воротами видимо-невидимо черных точек. Одна из них отделяется от общей массы и встает на дороге, преграждая путь машине. А остальные, остальные…
Устремляются прочь и бегут. Бегут что есть мочи».
Нисодемуса больше не видели, хотя на поиски его была отправлена группа дюжих номов, которые облазили всю округу.
Позже разнесся слух, будто в последний момент бедолаге все-таки удалось подпрыгнуть и уцепиться за какой-то. выступ в днище машины. Там он якобы и оставался, не смея взглянуть в глаза остальным номам, пока машина не укатила восвояси. А потом он отцепился от машины и провёл остаток дней в уединении. Нисодемус был по-своему неплохим номом, говорили о нем. Во всяком случае, он был искренен в своей вере и поступал так, как ему казалось разумным, поэтому если он не погиб и остался в живых, то это вполне справедливо.
Так гласила молва, и так записано в «Книге номов».
Ну а что номы могли думать наедине с самими собой в ночной тишине перед тем, как заснуть, — об этом нам знать не дано.
— Вокруг поезда и разбитого грузовика по-прежнему толпились люди. К месту происшествия на огромной, по человеческим меркам, скорости прибывали все новые и новые машины, главным образом с голубыми мигалками.
Знакомый «лендровер» тоже был там. Его водитель что-то кричал, указывая на покореженный грузовик. Он откинул помятый капот и тыкал пальцами в то место, где должен был находиться аккумулятор.
Ветер шелестел в высокой траве, росшей вдоль железной дороги. Но кое-где высокая трава шелестела без всякого ветра.
Доркас был прав, когда утверждал, что люди всегда возвращаются на прежние места. Вот и сейчас они вернулись в каменоломню, о чем неопровержимо свидетельствовали стоявшие у сараев три самосвала и сновавшие повсюду люди, приехавшие на них. Они чинили забор, сгружали с самосвалов коробки и ящики, наводили порядок в конторе.
Попрятавшись кто куда, номы с опаской прислушивались к доносившимся снаружи голосам. Для двух тысяч номов, сколь бы малы они ни были, оказалось не так-то просто найти надежное убежище.
32 
