43 
Спящий великан вдруг издал такой храп, что задрожали стены конторы.
— И потом, мне вовсе не улыбается сидеть рядом с этим чудовищем, — добавил Доркас.
Все с готовностью его поддержали.
— Вы подумали над тем, что с ним делать дальше? — спросил Доркас.
— Кое-кто предлагал его убить, но я считаю, что это негодная затея, — ответила Гримма. — По-моему, люди будут всерьез раздосадованы, когда узнают об этом.
— Да и вообще, как можно убивать?! — воскликнул Доркас.
— Я понимаю, к чему вы клоните.
— Итак… что же с ним делать?
Гримма пригляделась к лицу великана. И поры, и волоски на этом лице — все казалось ей огромным.
Интересно, подумала Гримма, если бы на свете жили существа еще меньшие, чем номы, скажем, размером с муравьев, каким могло бы им показаться ее лицо? Если взглянуть на все это философски, то рассуждения о великом и малом, по существу, сводятся к разнице в размерах.
— Давайте оставим его как есть, — сказала она. — Впрочем… нет ли здесь бумаги?
— На столе целая кипа, — отозвалась Нуги.
— Принеси мне один листок, пожалуйста. Доркас, у тебя, кажется, было чем писать.
Доркас пошарил в кармане и извлек из него обломок грифеля.
— Не потеряй его, — сказал он Гримме. — Неизвестно, удастся ли мне когда-нибудь найти другой.
Вскоре вернулась Нути, волоча за собой лист бумаги с пожелтевшими краями. В верхней части его крупными черными буквами было напечатано: «Песок и гравий Сплинбери». Ниже следовало: «Накладная».
Гримма немного подумала и, послюнив грифель, стала писать что-то большими буквами.
— Что ты делаешь? — поинтересовался Доркас.
— Пытаюсь вступить с ними в контакт, — ответила Гримма, старательно, с нажимом выводя на бумаге следующее слово.
— Я и сам всегда считал, что не мешает попытаться вступить с ними в контакт, — заметил Доркас. — Только подходящее ли сейчас для этого время?
— Подходящее, — буркнула Гримма, дописывая последнее слово. — Ну, что вы на это скажете? — спросила она, передавая грифель Доркасу.
Написанное имело отнюдь не безупречный вид, поскольку в нескольких местах нажим был сильнее, чем в остальных. К тому же навыки Гриммы по части правописания не шли ни в какое сравнение с ее умением читать. Но смысл послания был вполне ясен.
— Я бы выразился чуточку иначе, — сказал Доркас.
— Возможно. Но я предпочла выразиться именно так.
— Ну что ж. — Доркас вскинул голову. — Что ж, это определенно некая форма контакта. Да, иным способом установить с ними контакт вряд ли удалось бы. Хорошо.
— А теперь, — сказала Гримма, пытаясь придать своему голосу как можно больше решимости, — давайте осмотрим этот ваш гараж.
Уже через две минуты помещение конторы опустело. Если не считать великана, который по-прежнему храпел на полу.
В его вытянутую руку был вложен лист бумаги. В нем говорилось: «Песок и гравий Сплинбери».
В нем говорилось: «Накладная».
В нем говорилось: «Мы магли вас убить. ОСТАФЬТЕ НАС ВПАКОЕ».
На дворе стало уже совсем светло и снег прекратился.
— Они заметят наши следы, — сказал Сакко. — Даже люди способны разглядеть наши следы, когда их так много.
— Это не имеет значения, — отозвался Доркас. — Собери всех в старом гараже.
— Ты уверен, Доркас? — спросила Гримма. — Ты действительно уверен, что это будет правильно?
— Нет.
Они влились в поток номов, торопливо протискивающихся сквозь щель в покоробившемся железе, и вошли в огромное, отдающее гулким эхом помещение гаража.
Гримма огляделась по сторонам.
Стены и потолок были основательно проедены ржавчиной. По углам и вдоль стен валялись какие-то жестянки, мотки проволоки, причудливой формы куски металла и банки из-под варенья с гвоздями. В воздухе стоял густой запах машинного масла.
— Где же то, что вы хотели нам показать? — спросила Гримма.
Доркас указал в дальний конец гаража. Гримма увидела там какой-то громоздкий бесформенный предмет.
— Кажется, это… очень большой кусок какой-то грубой материи, — проговорила Гримма.
— Он там, под ним. Все в сборе? — Доркас сложил ладони рупором и повторил: — Все собрались? — Он повернулся к Нути: — Я должен знать, где вы все. Не хочу никого пугать, но нельзя, чтобы ненужные люди путались под ногами.
— Ненужные для чего? — спросила Гримма, однако Доркас не удостоил ее ответом.
43 
