Последние отзывы

  188  

Стоило Гаю приблизиться, как Дин и Кёртли слегка выпрямились. Кит одарил их обоих последним взором молчаливой веселости, после чего напустил на себя самый напыщенный вид, на какой только был способен, — как сержант, отворачивающийся от своих капралов, чтобы встретиться лицом к лицу с недотепой-лейтенантом.

— Доброе утро, Кит. Как поживаешь?

Кит продолжал пялиться. Он ничего не ответил. Дин и Кёртли смотрели куда угодно — в сторону, себе под ноги.

— Итак, все готово, — сказал Гай с лукавством в голосе, о чем тут же пожалел, ругательски себя ругая, — к большой схватке?

У Кита медленно изменилось выражение лица — он весь словно бы затуманился, а веки его приопустились, вычеркивая Гая из поля зрения. Глаза его остекленели, как перед дракой, они искали звериной жестокости. Нет. Они выглядели так же, как после какого-нибудь ошеломительного подвига на линии метания. Бездыханная сосредоточенность, самовлюбленность, дротиковый транс. Китов дротиковый транс!

— Теперь, вероятно, и в полуфинале, — сказал Гай, чуть приподнимая бледный свой большой палец и порывисто поворачиваясь к стойке. Встретившись глазами с Понго, Гай указал на свою пустую кружку, что тот воспринял без особого интереса, почитая нужным следовать иным указаниям, пока Гай повторял свои музыкальные «прошу прощенья».

— Удобство при езде, — сказал Кит. — Противоударный класс.

Гай не мог понять, к кому обращены эти слова, так быстро оборвал тот и поворот головы, и шальную улыбку. Может, Кит говорил с самим пабом, с его дымом, с его пылью.

— Аэродинамика кузова. Ее сладостные рыдания. Повышенная грузоподъемность. Настоящая дикая кошка. Гарантия от проколов. Любовные соки…

Возникла некоторая задержка, вызванная перебранкой у входной двери. Затем, казалось, все уладилось, но потом окровавленная фигура снова тяжело поднялась с пола и все началось сначала. И тут Гай опять наткнулся на Норвиса, который прокричал:

— Он теперь еще одну завел!

— Не понял?

— Он теперь еще одну завел!

— Правда?

— Точно. Да, точно. Богатую. Тут, по соседству. Шастает к ней каждое утро и уж дает просраться, будь уверен. А она делает всякие видики. С себя. Для него. Смуглая сучка. Они хуже всех.

Збиг-второй, стоявший поодаль, оборвал или как-то еще скомкал анекдот, который рассказывал Мэнджиту (тот, где фигурировали, как и во всех анекдотах Збига-второго, проститутка, полицейский и протухшая скумбрия), повернулся и с восторгом сказал:

— Когда он туда в первый раз заявился, она прикинулась этакой леди Мразью. Но Кита не проведешь.

— Терпеливый.

— В следующий раз — верняк!

— Точно. Да, точно. Не, по-честному, я просто балдею, как это у него получается.

— А эта ему еще и платит.

— Он ее кукленок.

— Платит ему за это дело.

Они говорили таким тоном, словно готовы были без конца продолжать в том же духе, настолько свежи для них были эти сведения. Казалось, Кит только что провел здесь, в «Черном Кресте», пресс-конференцию, посвященную этому вопросу. Гай мог себе это представить: Кит, жестикулирующий свернутым в трубочку таблоидом… Еще один вопрос хотят задать там, сзади… Рад, что вы спросили об этом. Да. Она… Ухмыляясь в пол, Гай слушал дальше: у нее свой пентхауз, она высокая, хорошо сложена, ноги чуть худоваты, но задница хороша, а сиськи у нее стоят так близко одна к другой, что можно…

— Как ее зовут? — весело спросил Гай.

Норвис и Збиг-второй уставились друг на друга — два знатока, два колеблющихся участника викторины, поставленные в тупик очевидным. Ее. Погоди-ка. Ее зовут. Подожди немного. Так много этих… Нита. Нелли. Нэнси. Гай, открыв рот и часто моргая, смотрел на них и ждал. Лбы их изрезали глубокие морщины, у висков яростно бились жилки: оба были охвачены лихорадочным тщанием вспомнить то, что было наглухо заперто в памяти. Он засомневался, вправе ли он просить их так уж напрягаться.

— Ники! Вот оно.

— Ники. Точно. Да, точно.

— Ники. Вот оно: Ники.

— Ники. Вот оно. Ники. Ники.

Щелкнув, пудреница открылась, и круглое зеркальце заполнилось увеличенным лицом Николь. Отражение неотрывно взирало на свою хозяйку. Оно обнажило зубы и облизнуло губы. В зеркальце пронеслась стена, занавески, бархат, и пудреница закрылась снова.

Она подняла взгляд.

— А, вот он ты, — мягко сказала она, поднимаясь на ноги. — Ты здоров? По телефону голос у тебя был каким-то надтреснутым. Давай-ка снимем твой плащ.

  188