очень нудно 
35 
Женщины Мэйры и Астры с детьми рванулись к своим пещерам, но путь им преградили противницы. В этот момент две группы женщин столкнулись в драке как настоящие враги. Безвыходность положения придала женщинам Мэйры и Астры храбрости и сил, они прорвались сквозь слабенькую линию наступления врага и заняли оборону на входе в пещеру, где, к счастью, было заготовлено много палок и сучьев на топливо и валялось достаточно камней.
Мэйра и Астра прибыли, когда их группа находилась в пещере. Пещеру осаждала орущая толпа врагов, которых поощряли криками с пляжа старухи.
Группы оказались примерно равными по силам, ибо «сражение» у входа в пещеру продолжалось до темноты. Мэйра, убедившись, что люди ее в пещере в безопасности, оставила их и бесстрашно направилась сквозь вражеское оцепление на пляж к старухам, уже понявшим, что одна из них куда-то исчезла, но не знавшим куда. Мэйра пригрозила старухам неизбежной смертью, если произойдет хоть еще одно убийство или даже если те только помыслят об убийстве. В рассказе об этом противостоянии большое внимание отводится орлам. Крылатые хищники спланировали от скалы Убиения и расселись на скалах как раз над лежащими старухами, откуда принялись поглядывать вниз. Угрожающе, как сообщают предания. Орлы знали, что Мэйра и Астра — друзья монстров, сообщали хронисты. Эпизод этот в обеих хрониках, мужской и женской, озаглавлен «Прибытие орлов» и излагается в том смысле, что именно это прибытие и склонило старух по крайней мере проявить сговорчивость и покладистость.
Мэйра решила, однако, что лучше убрать ненавидимых всеми новых детей с берега, хотя бы временно. Она вернулась в свою пещеру, вооруженная лишь собственными смелостью и авторитетом, молча прошла через толпу выкрикивавших оскорбления противниц, обвинявших новых детей в настырности и неуправляемости, и вывела своих из пещеры. Они направились к скале Убиения, на которой все еще восседали орлы, и далее в гору. В долине их уже поджидали.
При надлежащем уходе и охране дети вполне могли расти и здесь. Но все дети уже слышали об оленихах-кормилицах, выходящих из леса, чтобы накормить младенцев, и удержать любопытных от соблазна нырнуть в чащу оказалось нелегко.
Описанные здесь события — заговор Старых Их с целью уничтожения монстров, а также сторонниц Мэйры и Астры, — воспроизведены рассказчиками очень подробно и живо; чувствуется, что они произвели сильное впечатление не только на хронистов, но и на участников событий; и в результате мы тоже словно бы становимся их свидетелями, хотя и не знаем точно, как выглядели их участники.
* * *
И снова мы возвращаемся к словам, известным тем, кто не слишком удален от времени.
— И тогда… — Но когда именно?
— Затем… — За чем? После чего?
— Вскоре… — Как скоро?
И историк-современник, и историки былых времен, и все предыдущие хронисты вынуждены здесь задержаться. Записи, хотя и затронутые разрушительным воздействием времени, рассказывают нам какую-то историю, обладающую собственной логикой. Эта логика, не всегда сразу воспринимаемая, обеспечивает ей правдоподобие. Но затем история начинает пробуксовывать. Хотя определенные темы продолжают звучать, к примеру, борьба старого и нового. Справедливо это и в отношении сосуществования и сотрудничества двух общин, племени Расщелины и порожденных ими бывших монстров долины. Обе общины ладные, развивающиеся, процветающие под благосклонным взором покровителей-орлов. И вдруг история замирает. Предания иссякли. Рассмотрим, однако, подробнее, что же пришло к концу. Устная регистрация, на которой базируется история, — процесс непростой.
Прежде всего, люди должны решить, какого характера будут эта история и эта регистрация. Все мы понимаем, что существует столько версий изложения событий, сколько
рассказчиков. Какое-то событие подлежит регистрации, запоминанию. Значит, следует прийти к согласию, кто определит, какую версию, ту или эту, следует запомнить. Запоминаемое должно быть обкатано и отрепетировано. Но ведь сколько может быть этих репетиций! И какими спорами они при этом сопровождаются… Чья версия изложения останется в памяти? И вот наконец чья-то версия принимается и приводится к виду, в котором она ни у кого не вызывает заметных возражений. Затем ее прослушивают. В какой-нибудь пещере, где слушателям не мешает вой ветра или грохот волн. История рассказана, отложилась в памяти одного или нескольких запоминающих. Через какое-то время кто-то требует, чтобы историю пересказали в целях проверки новыми свидетелями. Все та же ли она? Не исказилась ли? Ничего не стерлось в памяти? И снова эта тщательно отточенная история пересказывается и запоминается следующими. Сложный, кропотливый процесс, вовлекающий многих участников, затрагивающий всех.
35 
