54 
Вернуться к этим клушам и признать… Мне трудно представить, какие слова использовал бы Хорса.
Однако если юнцы, выросшие из зеленого детства, всячески стремились вырваться из тлетворных женских объятий, то теперь все сильнее проявляется потребность в контактах с женщинами. Возможно, мужчинам не хватает также женской ругани, сварливости и жажды всюду совать свой нос и давать советы?
«Кретины, идиоты, тупицы!.. Они вообразили, что дети станут взрослыми, если с ними обращаться, как со взрослыми! Неужто дитя малое может вести себя так же послушно, как взрослый парень-охотник? Надо же такое вбить себе в голову! С чего бы это? Только потому, что им так вздумалось, так удобнее, видишь ли…»
Хорса предпринял вылазки в глубь побережья: залезал на высокие деревья, на холмы, в попытке увидеть что-нибудь, подтверждающее его предположения.
Время шло. А вот и событие, расчленяющее течение времени, размечающее его для них и для нас.
В экспедиции задержалось несколько беременных. Чем больше увеличивались их животы, тем сильнее росла озабоченность Хорсы.
Вот женщины родили, и обширные мужские пляжи, где они стояли лагерем, ночевали, пировали, огласил детский вопль. Хорса пришел в ужас, как и большинство его мужчин. От этого они стремились удрать, оторваться, отрешиться.
«А вы чего ожидали? Девушки рожают, деточки кричат, им надо и ням-ням, и пи-пи, и попки помыть, и пригреть-приголубить… Тупые безмозглые животные, погибели на вас нет!!! Хорса, ты разве не знал, что это произойдет? А если такой идиот, что сам не знал, так вспомни своей дурацкой башкой, как я тебе долдонила, что бабы брюхатеют и рожают, рожают, говорила я тебе, когда ты девиц с собой волок…»
Представьте себе, что вы такое услышите…
Один новорожденный умер. На этом пляже водились гнусные желтоватые мушки, роями набрасывавшиеся на все для них съедобное, живое и мертвое, будь то объедки человеческой трапезы, выброшенная на берег гниющая рыба, водоросли или же обнаженные тела мужчин и парней. Спастись от этой гадости можно было лишь примостившись поближе к огню, жара и дыма которого они опасались. Умерший ребенок весь распух от укусов. Молодые мамаши старались спасти своих детенышей от напасти, погрузив их в воду, но от постоянного пребывания в воде кожа младенцев морщилась, воспалялась.
Хорса решил покинуть проклятое место, перенести лагерь на другой пляж, лишенный этой нечисти. Но дети плакали, мамаши их жаловались. Они пустились в эту экспедицию, потому что жизни не представляли без «игр» с мужскими трубками, но сейчас секс для них временно был под запретом, и они нашли другое развлечение, досаждая всем окружающим злословием.
— Ну, и на что они нам? — мрачно чесали затылки парни.
— Как на что? Мы даем новую жизнь! — торжествующе восклицали женщины.
«Ох, и дрянь же эта жизнь», — молча констатировали страдальцы.
Столь долгий путь они прошли, путь, измеряемый промежутком в девять месяцев, с остановками и проволочками. Если измерять расстоянием… — но они не измеряли расстояний.
А сколь долгим будет возвращение? Возвращение куда? На лесную поляну? Их деревья являлись мужчинам во снах. Чудесные зеленые великаны, чудесное время, проведенное в их роскошных кронах! Дурака они сваляли, оставив такое прибежище. Чем не жизнь была? Только и дела — жги костры да не забывай поглядывать по сторонам, чтобы какая-нибудь пакость не подобралась, вроде этих свинок да кошечек.
Почему-то, однако, никто не хотел возвращаться на место старого лагеря. Ведь путешествие куда-то ведет. Что-то нужно найти, открыть, чем-то завладеть, что-то захватить, присвоить… Мрачные мысли никуда не приводили. Что делать?
Умер еще один младенец, женские вопли звучали еще гаже, чем надрывный детский плач. Парни не могли припомнить, чтобы раньше младенцы умирали от болезней. С чего бы им болеть? А эти, выходит, болеют… какой-то неведомой болезнью.
Потерявшие младенцев женщины впали в прострацию. Они плакали, валялись, закрыв лица руками, страдали молча, из сосков их сочилось молоко. Зрелище кошмарное, отвратительное… Парни старательно отворачивались. А ведь это те самые девицы, их, можно сказать, боевые подруги, их можно было считать товарищами… и так все испортить этой идиотской беременностью! А потом — еще хуже, не передать! Охи, ахи, крехи, вздохи… вопли… и вот… вообще кошмар!
Нет, в лесу, неподалеку от женского берега жилось не в пример лучше. Дырки приходили, получали то, чего хотели, оживляли свои матки, возвращались восвояси. Потом приходили новые, другие, или эти же обновленные… И прок от них был, польза… да и ногу-руку срастить, порванный бок залечить… А сейчас на что они годны? Занимаются своими орущими сосунками или валяются, как выкинутые на берег медузы. И отвлекаются от этих занятий, только чтобы поорать на парней да на мужиков.
54 
