9 
* * *
Обитали они на берегу теплого моря, на очень большом острове, но от берега не удалялись. Существа моря, они жили морем, питались рыбой и водорослями, не брезговали и тем съедобным, что росло на берегу. Спали в больших пещерах, усыпанных песком, но могли заснуть и на жестких скалах под открытым небом. Давно ли они там жили? Тут мы подходим к серьезной проблеме — к главной проблеме историка. Времени они, казалось, не знали. Не имели представления, когда выползли из волн, да и не интересовались этим. Вообще не были они любопытны, ничему не удивлялись и вопросами не задавались. Те же, кто их о чем-то спрашивал,
натыкались на непонимание. Даже намного позже вопрос: «Давно ли ваш народ живет здесь?» — встречали немигающим, невидящим взглядом: «Какая разница? Что ты хочешь узнать?» — спрашивали их глаза. Разум их не предполагал ни вопросов, ни даже слабого интереса к чему-либо. Они полагали — но это не было верой, за которую готовы были бороться, — что доставила их с Луны Большая Рыба. Когда? Долгие непонимающие взгляды. Из лунных яиц вылупились они. Луна откладывала яйца, теряла свою массу, потому и уменьшалась на время. Собственная способность к деторождению тоже вопросов не вызывала. Так было всегда. Ничто не менялось, не могло измениться, ни к чему перемены. Но и это было не убеждением, а всего лишь вялой уверенностью, недостойной упоминания. Они существовали в вечном настоящем. Давно? Праздный вопрос. Первого появившегося монстра они приняли за обычного уродца, но появился и второй, точная копия первого. На скалу Убиения их, но не в море, не рыбам. Возможно, боялись они, что море взлелеет монстров и размножит, что поползут они из волн на сушу. Можно ли применять термины «предрассудки» или «суеверия» к существам, живущим вне признаваемой нами реальности?
Полагаю, рождение монстров — первое злое с их точки зрения событие в их истории.
Да, высокая вода оставила следы на стенах их пещер. Не однажды врывалось море в их жилища, но они с морем едины. Чувства их к морским волнам неведомы, ибо песни их не сказания, а вздохи ветра, плач по неведомой утрате.
Первый родившийся монстр не вырвал их из долгого сна. Вывернутая рука или нога, изуродованная голова — печально, конечно, но случалось такое и раньше. Но снова и снова появлялись младенцы с гадкой уродливой грыжей там, где должна быть гладкая плоть с аккуратной резаной ранкой, которую впоследствии закроет густой мох оволосения… Ужас, ужас, ужас… Вон их, на скалу Убиения! Какая мерзость, эта то висящая, то торчащая штука. Что-то в ней зловещее, что-то чреватое… чем?
Что ж, орлы питались ими так же, как и остальными уродцами.
Но изменений избежать не удалось. Реакция сообщества напоминала судороги какого-нибудь застывшего на песке пляжа, выкинутого прибоем морского существа, которое ткнули палкой.
Тычок за тычком в инертное сообщество спаянных многовековым покоем существ — и их паническая реакция отозвалась жестокостью.
Монстры появлялись все чаще и чаще, и появилась угроза уменьшения численности колонии. Угроза воплотилась в жизнь, и что же дальше?
Боялись, что родившая одного монстра даст жизнь и другому. Как относились к таким несчастным? О враждебности этих существ друг к другу сведений не зарегистрировано. Испытывали ли остальные перед нею страх? Боялась ли она сама себя? Убивала ли она очередной плод еще во чреве своем? На эти вопросы ответов у нас нет.
Сколько длилось «раннее время»?
И здесь их история бессильна нам помочь.
Когда нет возможности измерить, иногда помогает чутье. Глубокая могила, дыра, в которую сбрасывали жертв Расщелины, набита костями. Очень глубокая дыра. Стены ее не сплошные, скалы лопнули, кое-где вывалились, сквозь отверстия видны спрессованные кости, нижние слои их состоят из обломков, все менее распознаваемых; чем ниже, тем мельче, а в самом низу они превращаются в труху, в серую костную муку, смешанную с грязью времен, утопающую в ней. Сколько потребуется времени, чтобы превратить кость в прах, даже при помощи пресного дождя, соленых брызг морских и ветра?
Маловероятно, что ленивая сонная община регулярно приносила человеческие жертвы. Ни в чем не соблюдали они регулярности, жизнью их управляли импульсы и ритмы, которые мы и вообразить себе не в состоянии. Но если нет никакой возможности точно измерить время с помощью костяного кладбища в дыре Расщелины, то можно с уверенностью сказать, что длилось это инертное существование века. Многие века. Очень многие.
9 
