очень нудно 
137 
Отсюда он командировал подполковника Султана-Али и войскового полковника Кобиняка со вверенною ему колонною, состоявшею из полков: его же, Кобиняка, Варавы, Бурноса 2-го, Курочки и Семакова, при трех орудиях, в правую сторону, по расположению жилищ азиятцев, а сам, с войсками второй колонны, с четырьмя орудиями, направился влево. Действия обеих колонн начались в шестом часу утра. Застигнутые врасплох горцы защищались отчаянно, а те из них, которые не успели вооружиться, спасались вброд чрез речку и разлившийся версты на четыре лиман. Ожесточенные казаки рубили врагов несмотря ни на пол, ни на возраст. В пылавших аулах Бурсаку едва удалось спасти четырнадцать мужчин и двадцать четыре женщины. Все имущество неприятелей, уцелевшее от огня и состоявшее большею частью в медной посуде, турецких тканях, бумажном холсте и т. п., было забрано нашими войсками; рогатого скота они захватили до 3000 голов, овец более 3000 и до сотни лошадей, и много разного оружия. Так как бежавшие горцы укрылись в густом лесу, а речка от половодья разлилась, то и нельзя было преследовать черкесов. В первом часу пополудни обе колонны прекратили свои действия; аулы, запасы сена и хлеба в скирдах пылали; казаки вьючили богатую добычу и сгоняли стада рогатого скота и овец. При обратном пути нашего отряда горцы хотя и нападали, но везде были отражаемы с уроном. Наша потеря в эту экспедицию была самая незначительная. Вся добыча роздана была войскам, а из оружия богатый лук, со стрелами в колчане, и отличное ружье Бурсак отослал в Одессу, в подарок Дюку де Ришелье.
В то время когда Бурсак действовал за Кубанью, полковник, Рудзевич, производя диверсию из Анапы с частью войск (два батальона егерей, 80 казаков и четыре орудия), 21 февраля, двинулся за Кизилташскую косу к бывшему там редуту, и в семь часов вечера, после отдыха, повернул влево к горам. На рассвете Рудзевич достиг черкесского аула на р. Напчуге, из которого жители бежали; причем войска наши захватили до 600 овец, 33 головы рогатого скота и 46 лошадей. При обратном следовании отряда, верстах в пятнадцати от Анапы, собравшиеся в значительном числе горцы атаковали Рудзевича со всех сторон, зажигая впереди степь, как делали когдато татары во времена гетмана Самойловича; но пожар, по времени года, не имел последствий. Горцы были отбиты пушечными выстрелами.
10 марта атаман Бурсак, составив отряд из 12 конных и пеших Черноморских полков, Дмитриевского гарнизонного батальона, двух рот 22-го Егерского полка и шести артиллерийских орудий, переправился за Кубань в дистанции Елисаветинского поста. К сожалению, в это самое время он внезапно заболел; но, не желая останавливать войска на походе, поручи)! отряд войсковому полковнику Кобиняку и войсковому старшине Дубоносу, которые должны были действовать по данной диспозиции каждый особою колонною. В три часа пополудни. отряд двинулся в землю черкесов и, отойдя верст за пятьдесят от Кубани, в пять часов утра другого дня, разделился на две колонны. Кобиняк направился к р. Иль, а Дубонос пор. Зерки. Колонны следовали одна от другой на расстоянии около трех верст, чтобы иметь постоянное между собою сообщение. Путь лежал ущельями, среди высоких гор, покрытых лесом и чигарником; по ущельям извивались речки; на косогорах были расположены аулы. Не успели азиятцы опомниться, как сакли их запылали и все имущество их предано разорению. Гром наших пушек, свист пуль с обеих сторон, дикие крики черкесов, наше «ура!» стоны раненых и величайшая суматоха — приветствовали восходящее солнце 11 марта. Скоро все было кончено: несколько аулов истреблено; 45 черкесов взято в плен; забрано 40 лошадей, 80 голов рогатого скота, много оружия и других вещей. Убитых черкесов (большею частью пушечными выстрелами) обоего пола и разного возраста насчитывали до 500 душ. Когда не осталось в виду ни одного жилища горца, обе колонны соединились в один отряд и тронулись обратно на Кубань, тревожимые горцами. 12 марта войска переправились на правую сторону Кубани; некоторые полки были поставлены здесь на границе, остальные распущены по домам.
Возмездие, поразившее горцев за их беспрестанные нападения на землю черноморских казаков, довело хищников до отчаянного уныния. Они лишились и жилищ, и имущества, остались зимою без крова и хлеба, и потому решились избрать из среды своей почетнейших старшин для переговоров с черноморцами: о прекращении обоюдных военных действий. Избранные князья и дворяне, прибыв 28 марта в Екатеринодар, предложили атаману Черноморского войска принести чрез посредство преданного нам князя Алкаса покорность горских племен. Бурсак, зная азиятцев, неохотно вел переговоры; послы же черкесского народа настаивали на своем предложении, обещаясь хранить мир и препятствовать всем несогласным с ними горцам нарушать спокойствие Черноморского войска. Условия эти Бурсак представил таврическому начальству. По утверждении их Дюком де Ришелье поверенные горских племен присягнули на коране; войсковой атаман, со своей стороны, обещал им покровительство России.
137 
