157 
– Как красиво!
– Что это, Ваше Величество?
Он наклонился и поцеловал ее. Она обвила руками его талию и поцеловала обнаженную грудь.
– Это твой завтрак, юный лорд, – сказала она. – Мне нужно многое узнать. Многое увидеть.
Он сел за маленький, застеленный скатертью столик. Зажег свечи.
– Ты не присоединишься ко мне?
– Я уже поела, любовь моя. Ты сможешь показать мне современный город? Сможешь показать мне дворцы, в которых живут британцы, правящие этой страной?
– Я покажу вам все, Ваше Величество. Она присела напротив.
– Ты самая загадочная женщина на свете, – сказал Алекс, и опять в его словах не было и тени насмешки или злости. – Вообще-то ты напоминаешь мне одного человека, тоже очень загадочного… Но какая разница? Почему ты так улыбаешься? О чем ты думаешь?
– Как все замечательно, – снова прошептала она. – И ты, и вообще вся жизнь, мой юный лорд. Все-все. Так красиво.
Он вспыхнул, будто девушка, положил серебряные вилку и нож, наклонился над столиком и снова поцеловал ее.
– Ты плачешь, – заметил он.
– Да. Но я счастлива. Останься со мной, юный лорд. Не уходи вот так сразу.
Казалось, он удивился, даже замер. Клеопатра пыталась вспомнить: знала ли она когда-нибудь человека, который был так ласков с нею? Может быть, только в детстве, когда она была еще очень глупа и не понимала, что к чему.
– Я вообще не хочу никуда уходить от вас, Ваше Величество, – сказал он. На миг он погрустнел, словно сам себе не верил. Потом растерялся.
– А вечером будет опера, милорд, давай пойдем вместе? А на балу потанцуем.
Каким светом озарились его глаза!
– Это будет чудесно, – прошептал он.
Клеопатра показала на стоявшие перед ним тарелки:
– Твой завтрак, милорд.
Он ел очень умеренно. Потом взял маленький сверток, лежавший возле тарелки, – раньше она даже не заметила его. Разорвал бечевку и достал нечто напоминающее толстый свиток, испещренный мелкими буковками.
– Скажи мне, что это.
– Газета, разумеется, – ответил он с улыбкой. Посмотрел на буковки. – Ужасные новости.
– Почитай вслух.
– Тебе не захочется слушать это. В магазине одежды нашли несчастную женщину. У бедняги сломана шея – как и у других жертв… И еще фотография Рамсея с Джулией. Какая неприятность!
Рамзес?
– Об этом говорит весь Каир, Ваше Величество. Теперь и ты узнаешь. Мои друзья оказались замешанными в неприятную историю, но на самом деле они не имеют к ней никакого отношения. Простое совпадение. Видишь этого человека?
Рамзес.
Они друзья Лоуренса Стратфорда, археолога, того самого, который раскопал мумию Рамзеса Проклятого.
– Он близкий друг моего отца, да и мой тоже. Его разыскивают. Ужасная глупость – из-за того, что из каирского музея украли какую-то мумию. Явное недоразумение. Я думаю, скоро все прояснится. – Алекс помолчал. – Ваше Величество! Пусть эта история вас не пугает. Это на самом деле какая-то чепуха.
Клеопатра смотрела на «фотографию» – это совсем не похоже на обычный рисунок: изображение очень отчетливое, наверное, оно выполнено чернилами. Эти чернила даже испачкали ее пальцы. На рисунке был изображен Рамзес. Он стоял рядом с верблюдом и с погонщиком. На нем был смешной тяжелый наряд нового времени. Надпись под «фотографией» гласила: «Долина царей».
Клеопатра чуть не расхохоталась. Ей казалось, что эта минута длится целую вечность. Юный лорд что-то говорил, но она не слышала его. Похоже, он сказал, что его ждет отец? Или что он нужен сейчас отцу?
Находясь в каком-то оцепенении, она увидела, как он отходит от нее. Он положил на стол газету с той фотографией. Клеопатра посмотрела на него. Он поднимал со стола какой-то странный предмет. Он говорил в него. Спрашивал лорда Рутерфорда.
Клеопатра тут же вскочила. Мягким движением отобрала у него этот предмет и положила на место.
– Не уходи от меня, юный лорд, – попросила она. – Твой отец может подождать. А мне ты сейчас очень нужен.
Алекс растерянно посмотрел на нее. И когда она обняла его, не стал противиться.
– Давай не сразу вернемся в тот мир, – прошептала она ему на ухо, нежно целуя. – Давай побудем вдвоем. Как быстро он сдался! Как быстро воспламенился!
– Не стесняйся, – прошептала она. – Ласкай меня, позволь своим рукам делать все, что захочешь, – как прошлой ночью.
И снова он принадлежал только ей, был ее рабом, превращая ее саму в рабыню своими поцелуями, лаская ее грудь через голубую ткань платья.
157 
