Последние отзывы

  66  

– Привет, красотка, – сказал Казио. – Добро пожаловать в мое маленькое королевство.

Остра несколько мгновений молчала. В неверном свете юноше показалось, что она покачивается на пятках, словно пытаясь удержать равновесие на чем-то узком. Так и чудилось, что она вот-вот вытянет вперед руки, чтобы не упасть.

– Ты действительно считаешь меня красивой? – выпалила она, и Казио сообразил, что она выпила не меньше, чем он сам, а то и больше.

У герцогини, несомненно, был талант поить своих гостей вином.

– Как свет восхода, как лепестки фиалки, – ответил он.

– Нет, – прервала она его немного сердито. – Ничего такого. Ты говоришь подобные вещи каждой встречной. Я хочу знать, что ты думаешь обо мне, именно обо мне.

– Я… – начал он, но она снова его перебила.

– Я думала, что умру. Еще никогда в жизни я не чувствовала себя такой одинокой. И я молилась, чтобы ты меня нашел, и боялась, что ты погиб. Я видела, как ты упал, Казио…

– И я тебя нашел, – напомнил он.

– Да, нашел, – подтвердила Остра. – И это было замечательно. Как в тот первый раз, когда ты спас меня – спас нас, там, около монастыря. Ты встал между нами и опасностью, даже ни о чем не спросив. Тогда я в тебя влюбилась. Ты это знал?

– Я… Нет, – ответил Казио.

– Но потом я узнала тебя лучше и поняла, что ты сделал бы то же самое для кого угодно. Да, ты ухаживал за Энни, но, даже не знай ты никого из нас, ты бы все равно нам помог.

– Ну, я бы так не сказал, – возразил Казио.

– Зато я говорю. Ты как актер на сцене, Казио, только ты играешь собственную жизнь. Ты сочиняешь себе речи, придумываешь манеры, словно постоянно позируешь. Но под всем этим – и не важно, знаешь ты это или нет, – ты именно такой, каким хочешь казаться. Когда я поняла это, я полюбила тебя еще сильнее. А еще я понимаю, что ты меня не любишь.

Внутри у Казио все сжалось.

– Остра…

– Нет, помолчи. Ты меня не любишь. Я тебе нравлюсь. Тебе нравится меня целовать. Но ты меня не любишь. Может быть, ты любишь Энни. В этом я не уверена. Но ты понимаешь, что тебе ее не получить, ведь так?

Она плакала, и неожиданно Казио отчаянно захотелось высушить ее слезы, но что-то мешало ему сдвинуться с места.

– Я прекрасно понимаю, что ты флиртовал со мной, чтобы заставить ее ревновать. А зная тебя, я не удивлюсь, если недостижимость Энни сделала ее еще более заманчивой. Но я здесь, Казио, и я тебя люблю. И даже если ты не отвечаешь мне взаимностью, я хочу тебя, хочу всего, что ты можешь мне дать. – Она смахнула слезы и с вызовом шагнула к нему. – За этот год я дюжину раз была на волосок от гибели. Мне пока везло, но дальше станет только хуже. Я сомневаюсь, что доживу до своего следующего дня рождения, Казио. Совершенно серьезно. Но перед смертью я хочу… я хочу быть с тобой. Ты понимаешь? Я не ожидаю свадьбы, любви или даже цветов, но я хочу тебя, сейчас, пока еще есть время.

– Остра, неужели ты действительно об этом всем думала.

– Они говорили о том, чтобы меня изнасиловать, Казио, – ответила она. – Ты думаешь, мне хочется лишиться девственности подобным образом? Я что, такая уродливая…

– Перестань. – Он вскинул руку, и Остра замолчала. Ее глаза казались огромными, на лице лежали мягкие тени. – Ты же знаешь, что это не так.

– Я ничего не знаю.

– Правда? Мне показалось, что ты знаешь про меня очень много, – возразил он. – Что я чувствую, чего не чувствую. Так вот что я тебе скажу, Остра Элейстотара… – Лаесдаутер, – поправила она.

– Не важно, как вы это произносите, – отмахнулся Казио. – Я хотел сказать…

– Что ты хотел сказать?

– Я…

Он замолчал, глядя на нее, и вдруг вернулся в мгновение перед нападением слиндеров, когда увидел ее связанной, и захвативших ее людей, и понял, что это она, а не Энни…

Казио взял ее за плечи и поцеловал. Сначала ее губы были холодными и неподатливыми, но потом они задрожали, она обхватила его руками, вздохнула и прижалась к нему всем телом.

– Я хотел сказать, – проговорил он, отстраняясь от нее через долгое, долгое время, совершенно уверенный в своих словах, – что ты не понимаешь меня и вполовину так хорошо, как считаешь сама. Потому что я люблю тебя.

– О… выдохнула Остра, когда он снова притянул ее к себе. – О!..

Когда слуга закрыл за ней дверь, Энни рухнула на кровать, прислушиваясь к тихому шороху шагов в коридоре, пока он совсем не стих.

Ужин стал для нее почти невыносимым испытанием. Прошла целая вечность с тех пор, как она ела за столом в официальной обстановке, и, хотя в доме Элионор были приняты более вольные порядки, чем в большинстве других благородных домов, Энни чувствовала себя обязанной сидеть с прямой спиной и вести глубокомысленные разговоры. Она отказалась от вина, которое помогло бы ей немного расслабиться, поскольку от одной только мысли о спиртном ей становилось нехорошо. Еда была восхитительной, судя по восторгу ее спутников, но сама она почти не замечала вкуса того, что ела.

  66