очень нудно 
31 
– Присцилла выпила снотворные… Простите, я должен кончать… доктора… простите…
Я опустил трубку, тут же поднял снова, еще услышал, как Рейчел говорит: «…Чем-нибудь помочь?» – и швырнул ее на рычаг. Потом снова подбежал к двери спальни, оттуда назад, поднял телефонную трубку, опустил, принялся вытаскивать из ящика телефонные книги – они у меня стояли в переоборудованном старинном комоде. Они разлетелись по полу. У входной двери зазвонил звонок.
Я бросился открывать. Пришел Фрэнсис Марло.
Я сказал:
– Слава богу, что вы пришли, моя сестра только что выпила целый пузырек снотворных таблеток.
– Где пузырек? – спросил Фрэнсис. – Сколько их там было?
– Господи, откуда мне знать?.. Пузырек? Он у меня только что был в руках… О черт, куда я его девал?
– Когда она их приняла?
– Только что.
– В больницу позвонили?
– Нет, я…
– Где она?
– Там, у меня.
– Найдите пузырек и позвоните в Мидлсекскую больницу. Спросите отделение несчастных случаев.
– О черт, куда задевался проклятый пузырек? Только что держал его в руках…
– Ф 92
У входной двери снова зазвонили. Я открыл. На пороге стояли Арнольд, Рейчел и Джулиан. Все трое нарядно одетые, Джулиан в каком-то цветастом платьице выглядела лет на двенадцать. Они походили на семейную группу с рекламной картинки – только у Рейчел был синяк под глазом.
– Брэдли, может быть, мы…
– Помогите найти пузырек, у меня был пузырек из-под снотворного, что она выпила, куда я его девал?..
Из спальни послышался крик.
– Брэд! – позвал Фрэнсис. – Если можно…
– Пустите меня, – сказала Рейчел. И ушла в спальню.
– Надо позвонить в больницу, – сказал я.
– А что вы говорили насчет какого-то пузырька? – спросил Арнольд.
– Я не разбираю здесь номеров. Арнольд, найдите мне номер телефона больницы.
– Я всегда говорил, что вам нужны очки.
Из спальни в кухню пробежала Рейчел. Стало слышно, как Присцилла бормочет:
– Оставьте меня, оставьте…
– Арнольд, пожалуйста, позвоните вы в больницу, а я пока поищу… Может быть, я унес его…
Я выбежал в гостиную и с удивлением увидел там девочку. У меня возникло впечатление свежевыстиранного платьица, свежевымытой девочки, которая пришла в гости. Она разглядывала бронзовые статуэтки в лакированной горке, но при моем появлении отвлеклась и с вежливым интересом смотрела, как я расшвыриваю диванные подушки.
– Брэдли, что ты ищешь?
– Бутылочку. Снотворные таблетки. Узнать какие. Арнольд разговаривал по телефону.
Фрэнсис позвал из спальни. Я побежал туда.
Рейчел вытирала тряпкой пол. Стоял отвратительный запах. Присцилла всхлипывала, сидя на краю кровати. Комбинация в розовый цветочек задралась на ней, довольно тесные шелковые трико врезались в кожу, и под ними над чулками выпирало голое тело.
Фрэнсис возбужденной скороговоркой объяснил:
– Ее стошнило. Я даже ничего… теперь ей станет легче, но промывание желудка…
Раздался голос Джулиан:
– Вот этот? – Она, не входя, протянула в приоткрытую дверь руку.
Фрэнсис взял у нее пузырек.
– Ах, это… Ну, это не…
– «Скорая помощь» сейчас будет! – крикнул Арнольд.
– Эта штука ей особого вреда не причинит. Надо выпить сразу целую гору. Атак просто вызывает рвоту, поэтому она и…
– Присцилла, перестань плакать. Все будет хорошо.
– Оставьте меня!
– Надо ее укрыть, – сказал Фрэнсис.
– Оставьте меня! Я вас всех ненавижу.
– Она не в себе, – пояснил я.
– Надо уложить ее по-настоящему в постель, укутать, пусть согреется, – распорядился Фрэнсис.
– Я заварю чаю, – сказала Рейчел.
Они вышли, и дверь закрылась. Я еще раз попробовал вытянуть из-под Присциллы одеяло – она сидела на нем.
Тогда, вдруг вскочив, она сама отбросила одеяло, плюхнулась в кровать и стала лихорадочно натягивать его на себя, укрываясь с головой. Слышно было, как она бормочет под одеялом: «Стыдно, ах, как стыдно… Выставить меня напоказ перед всеми этими людьми! Я хочу умереть, хочу умереть!» И она снова зарыдала.
Я сел к ней на кровать и взглянул на часы. Был уже первый час. Никто не позаботился раздернуть шторы, и в комнате по-прежнему стоял полумрак. Пахло отвратительно. Я погладил вздымавшуюся груду на постели. Только волосы и оставались открытыми – грязно-серая полоса у корней золотистых прядей. Волосы казались сухими и ломкими, они больше походили на какие-то синтетические волокна, чем на человеческие волосы. Я ощутил отвращение, бессильную жалость и подкрадывающуюся тошноту. Некоторое время я так сидел и неловко поглаживал какую-то выпуклую часть ее тела – точно малый ребенок, которому позволили погладить незнакомое животное. Потом мне пришло в голову, что нужно решительно приподнять одеяло и взять ее за руку, но, когда я потянул, она только глубже зарылась в постель – скрылись даже волосы.
31 
