7 
— Матушка Морки, проголодавшись, начинает брюзжать, — напомнила Гримма.
Масклин посмотрел на старуху долгим, ничего не выражающим взглядом. Потом подполз поближе и сел между ней и Торритом.
«А ведь я никогда толком с ними не говорил», — вдруг осознал Масклин. В детстве они казались ему гигантами, не обращавшими на него никакого внимания, а потом он стал охотником среди других охотников, а потом… Весь этот год он только и делал, что пытался найти им хоть какую-нибудь пищу, а в промежутках, вымотавшись до предела, проваливался в глубокий, тяжелый сон. Но все же он знал, почему предводителем племени был папаша Торрит. Само собой разумеется, вождем должен быть самый старый. Такова традиция, а она обсуждению не подлежала. Самый старый ном обязательно становился предводителем. Разумеется, самый старший из мужчин-номов. Женщина во главе племени — это же немыслимо! Даже матушка Морки всегда на этом настаивала, что было несколько странно, потому что она всегда выставляла Торрита идиотом, а он… он не принимал ни одного важного решения, не взглянув перед этим украдкой в сторону матушки Морки.
Масклин вздохнул и опустил глаза, делая вид, что увлеченно рассматривает свои колени.
— Видите ли, я не знаю, сколько…
— Не беспокойся обо мне, мальчик, — прервала его матушка Морки. Казалось, она уже почти оправилась от недавнего потрясения. — Знаешь, во всем этом что-то есть…
— Но… но путешествие… оно может растянуться на годы, — пролепетал Масклин. — Я не знал, что это будет так долго. Это была безумная идея…
Морки направила на него свой костлявый палец.
— Молодой человек, — произнесла старуха, — я пережила Великую Зиму тысяча девятьсот восемьдесят шестого года. То было ужасное время. Так что не говори мне о голоде: я знаю, что это такое, получше вас всех. Гримма хорошая девочка, но слишком уж трясется над нами.
— Но я даже не представляю, куда нас везут! — выпалил Масклин. — Простите меня, мне правда жаль, что я вас втянул в это.
Торрит поудобнее устроил Талисман у себя на коленях и близоруко уставился на Масклина.
— У нас есть Талисман, — объявил он. — И Талисман укажет нам Путь, вот оно как.
Масклин уныло кивнул. Интересно, откуда Торрит всегда знает, чего хочет Талисман? Ведь это — черная безделушка, и только, а послушать Торрита — у Талисмана на все есть ответ: и как важно регулярно питаться, и почему ты всегда должен слушаться старших…
— И куда же выведет нас этот Путь? — не удержался Масклин.
— Будто ты не знаешь! На Небеса.
— Да-да, — буркнул Масклин, сердито уставившись на Талисман.
Он был абсолютно уверен, что тот вовсе ничего не говорил папаше Торриту. Масклин мог поклясться, что Талисман ни разу не издал ни звука. Ни разу не двинулся с места, ни разу вообще ничего не сделал. Единственное, что он умел, — это быть черным и квадратным. Но зато уж это у него получалось на славу.
— Только покуда мы слушаем Талисман, остается надежда попасть на Небеса, — объявил Торрит. Но в голосе его звучала какая-то неуверенность — казалось, старик просто произносил давным-давно заученную фразу, значения которой он так и не понял.
— О, конечно, — кивнул Масклин.
Он поднялся — хотя пол под ногами ходил ходуном — и, пошатываясь, направился к брезентовой занавеске в конце кузова. Секунду он медлил, собираясь с духом, потом отодвинул край брезента и высунул голову наружу. Там не было ничего, кроме смазанных пятен и огней. И странного запаха.
Все шло не так, как надо. Той ночью, неделю назад, эта идея казалась такой разумной: хуже, чем здесь, уже не будет, а значит, надо уходить. Но он ошибся. Он слишком часто ошибался. Взять тех же стариков — они всю жизнь стенали по любому поводу, их раздражал каждый пустяк, а сейчас, когда даже у Масклина опустились руки, они сохраняют присутствие духа.
Чужая душа — куда более мрачные потемки, чем кажется. Может, и Талисман подтвердил бы это, если б только знать, как его спросить.
Грузовик резко повернул, с грохотом съехал по наклонной плоскости вниз, во тьму, и вдруг остановился. И тут Масклин увидел, что они попали куда-то, где было светло и стояло множество грузовиков, а между ними ходили люди…
Он быстро юркнул обратно и подбежал к Торриту.
— Э-э… — начал он.
— Ну, парень?
— Небо… э-э… Люди попадают на небо?
Старый ном покачал головой.
— Небеса. Не небо, а Небеса. Много Небес. Туда попадают только номы.
7 
