162 
Главный агроном, обращаясь к прибывшим с ним людям, сказал:
— Вот вам и сам Багрянов… — А Багрянову представил своих спутников: — Это товарищи — из Барнаула, из краевого комитета партии и земельного управления.
Когда знакомство состоялось, один из приехавших, высокий седовласый человек в свободной, не то охотничьей, не то спортивной куртке и в запыленных сапогах из яловой кожи, спросил Багря-нова, всматриваясь в его лицо:
— Вы писали в Центральный Комитет? Леонид мгновенно догадался, что группа приехавших в самом деле была комиссией.
— Да, писал, — ответил он после секундного замешательства, смело встречаясь со взглядом седовласого человека из краевого комитета партии.
— Вы и сейчас держитесь своих мыслей, высказанных в письме?
— Да.
— И сейчас считаете, что правы?
— Да.
Все приехавшие почему-то заулыбались, а седовласый, оборачиваясь к ним, сказал с некоторым удивлением:
— Глядите, как держится!
— Как же я могу отступать? — от волнения потирая грязные руки, сказал Багрянов. — Не затем писал!
— Отступать не надо, — с одобрительной улыбкой согласился седовласый. — Раз уверен в своей правоте — держись крепко. Пока не разубедят в ошибке.
— А вы… надеетесь разубедить?
— Ну, за этим не стоило бы ехать специальной комиссии, — ответил седовласый. — Твое письмо, как ты уже Догадываешься, из Центрального Комитета переслано нам, в крайком. Оно уже рассмотрено, и мы полностью разделяем и поддерживаем твои мысли.
— Вернее-то, это не мои мысли, а Куприяна Захаровича, — проговорил Леонид.
— Были его, теперь — твои, — возразил седовласый. — Хорошие мысли именно так и ходят по свету. Так вот, дорогой Багрянов, — продолжал он, — очень хорошо, что ты не промолчал, не похоронил своих хороших мыслей, а понес их в партию.
— Значит, здесь будет совхоз? — с нетерпением спросил Леонид.
— Да, будет, — ответил седовласый. — Вопрос уже решен: сорок тысяч гектаров земли вокруг Лебединого озера передается совхозу. Мы приехали, чтобы выбрать место для усадьбы.
— А чего его выбирать? — так и загорелся Леонид. — Взять от колка на восток — вот и все! Прекрасная площадка!
— Это где могила… Зарницына?
— Могила как раз и окажется в центре поселка, на площади… Его именем и назовем совхоз…
— Тоже прекрасная мысль.
— Давайте типовой проект, и начнем строить!
— Загорелся-то! — переглядываясь со своими спутниками, сказал седовласый о Леониде и тут же, заметив, что сеяльщики уже з'акончили заправку сеялок, проговорил: — Мы задерживаем сев… До вечера, Багрянов1 Сей! Теперь уже на совхозной земле!
Вечером Леонид, к превеликой своей радости, узнал, что директором нового совхоза, которому присваивалось имя Зарницына, назначается Николай Семенович Зима.
За день, проведенный в Заячьем колке, Зима успел приготовить все, что требовалось для ведения сева ночью. При заходе солнца Леонид передал свой агрегат Тимофею Репке, и тот вскоре вышел сеять с фонарями. Когда наладилось все дело, Зима и Багряное присели на мешки с семенами и закурили.
— Пойдем на стан, выспись, — сказал после короткого молчания Зима.
— Я здесь посплю, — ответил Леонид.
— Какой тут сон?
— Теперь тепло.
— Но здесь же тебя тревожить будут!
— Ничего, я привык.
Зима неодобрительно покачал головой.
— Завтра возвращайся на свое место.
— Вот отсеюсь, тогда… — возразил Леонид.
— Упрямый ты как дьявол! — сказал Зима с укором. — Может, и моих приказов не станешь выполнять? Что Молчишь?
Не отвечая, Леонид укладывался на мешках.
— О ней ничего не известно? — вдруг спросил Зима тихонько.
— Пока ничего… — помедлив, отозвался Леонид. ,
— Да-а, молодежь! — вздохнув, воскликнул Зима. — Всё вы умеете делать, всё умеете строить: города, плотины, небоскребы! И здорово строите! Залюбуешься! А вот семью не умеете строить. Тут вам еще многому учиться надо!
— Идите, я посплю…
— Врешь, думать будешь.
Стояла тишайшая майская ночь, когда истомившейся от солнечного зноя земле не спится, а только чутко дремлется в лунном свете. Леониду казалось: не только в далекой небесной вышине, но и по всей степи, касаясь свежей, пахучей земли, мягкой пахоты, беззвучно двигалось, повсеместно вспыхивая, переливаясь и мерцая, необычайно могучее, бесконечное звездное половодье. И сам он вместе с кучей мешков, своим боком чувствуя тепло, хранимое семенным зерном, вдыхая его сытный запах, подхвачен звездным половодьем и несется, несется в неизведанные миры.
162 
