ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Обрученная во сне

очень нудно >>>>>

Королевство грез

Очень скучно >>>>>

Влюбленная вдова

Где-то на 15 странице поняла, что это полная хрень, но, с упорством мазохостки продолжала читать "это" аж до 94... >>>>>

Любовная терапия

Не дочитала.... все ждала когда что то начнётся... не понравилось >>>>>

Раз и навсегда

Не понравился. Банально, предсказуемо, просто неинтересно читать - нет изюминки. Не понимаю восторженных отзывов... >>>>>




  52  

А нетерпеливые «помощники», взобравшиеся на ванты, в свою очередь негодовали;

— Чего ты все на мостик оглядываешься? Там киты не водятся!

— Кончать психовать, нечего пантомиму разыгрывать, работать надо!

Гарпунер, не найдя во мне сочувствующего, остервенело сплюнул в сторону крикунов, отвернулся и стал более сдержанными жестами управлять судном.

Часа через два мы приблизились к одному из финвалов метров на сто. Для стрельбы дистанция была сверхдальней, а нетерпеливые зрители в азарте настаивали:

— Чего ждешь? Вей!

— Не копайся, целься живей! Кит ведь не айсберг, уйдет.

— Пали, говорят, не волынься! — негодуя, требовали многие.

Поддавшись общему настроению, Кротов выстрелил преждевременно. Пятипудовый гарпун, вылетевший из ствола пушки, не воткнулся в кита, а, пройдя по касательной, сорвал с его спины вместе с плавником широкую ленту жира и упал в воду у головы…

Взорвавшаяся граната звонке хлопнула. Оглушенный кит закружился на месте, затем взвился вверх, упал на брюхо и, словно огромный черный мяч, отскакивающий от волн, дикими прыжками помчался прочь. Другие фин-валы также принялись улепетывать.

— Теперь поминай как звали. Сто миль в час!

— Эх, мазила ты, мазила! — укорил кто-то с вантов.

— Тоже гарпунер! Только животных калечит, — добавил другой. — Не брался бы, раз не можешь!

— С вами кто хочешь опозорится. Прицелиться не дадут, гады, орут под руку как полоумные. С меня будет! — в запале выкрикнул Кротов. — Довольно нервы портить, больше не подойду к пушке!

Сорвав с рук меховые рукавицы, он хлопнул ими о палубу, затем одну за другой зафутболил в море.

— Давно бы так! — обрадовавшись, сказал отстраненный рулевой. — Может, вместо психа нормального человека пришлют.

— Товарищ капитан, вы слышите… Слышали, что этот стервец сказал? — трясясь и брызжа слюной, обратился ко мне Кротов. — Если вы его сегодня же как непригодного не спишете с «Косатки», я пожалуюсь… Распоряжения гарпунера не выполняются.

— Ну вот еще! Какие у тебя распоряжения? — запротестовали другие. — Ты его всякий раз обзываешь. А рулевой что ж — молчать должен? Он не человек, что ли?

Поднялся такой галдеж, что я вынужден был сказать старпому: «Успокойте их» — и уйти к себе в каюту.

Когда страсти на «Косатке» улеглись, я приказал лечь в дрейф и собрать экипаж.

В кают-компанию пришли все косатковцы, свободные от вахты, не было лишь гарпунера. Он показывал характер: выгнал камбузника, пришедшего звать на собрание, надеясь, что я сам приду его уговаривать.

Я не люблю заносчивых и вздорных людей, поэтому начал разговор без гарпунера.

— Вот что, друзья-товарищи, обижайтесь не обижайтесь, но поглядел я на вашу работу и понял: не на боевое судно пришел. На «Косатке» — плавучий пингвинный базар. Так дальше не пойдет! К концу рейса вы все здесь передеретесь. С вами страшно будет сороковые широты пересекать. Чтобы этого не случилось, ввожу новые порядки: запрещаю всем, кроме марсового, гарпунера и его помощника, находиться на верхней палубе ближе трубы. Любопытным отводится корма, и то с условием, если они сумеют наблюдать молча, без реплик. За всякие выкрики и советы гарпунеру буду удалять и наказывать. Довольно базара. Иначе мы с вами не вылезем из прорыва.

— Надо гарпунера сменить, — убежденно сказал усатый стармех, которого по-старомодному звали Дедом. — Пока он на судне, порядка не будет. Всех против себя сумел восстановить. Потому что мажет по китам: то раньше, то позже палит, а потом психует. Слова не может сказать по-человечески, так и норовит обидеть. А кто это стерпит? Даже самые тихие огрызаются.

— А у нас всякий огрызается, — вставил боцман, носивший бороду на голландский манер: она у него росла под гладко выбритым подбородком, обрамляя узкое, продолговатое лицо от виска до виска. — Больно много строптивых развелось. Никому слова не скажи, сразу губы надуют. Обидчивых надо бы убрать. А насчет Кротова — верно. Из-за него мы ничего не заработаем, зря только мучаемся…

Закончить свою речь боцману не удалось. Прибежавший наблюдатель сообщил, что какие-то киты сами подошли к судну.

— Фонтаны метрах в пятистах, — уверял он.

Мне пришлось прервать собрание и отдать команду всем занять свои места.

Киты действительно выпускали фонтаны невдалеке от нас. Это было небольшое стадо финвалов.

  52