очень нудно 
115 
С яростным криком она бросилась вниз по ступенькам и схватила плетку у свинообразного вожака, а затем стегнула ею по крупу лошади. Медлительное животное попятилось прочь, несмотря на окрики всадника.
– Это мой дом, мой домашний очаг, и ты не смеешь сюда врываться! Удались, прежде чем я позволю Пэйсу продырявить твою никчемную шкуру.
Удивленные ее натиском, трое мужчин приникли к шеям своих лошадей и уставились на Дору. Хлопок, раздавшийся с веранды, заставил их обратить внимание на тени, мелькающие за вьющимся виноградом.
– Джентльмены, я еще никогда не видел свою жену в таком гневе, а я ее знаю очень давно. Она сейчас просто взорвется от злости и сделает нечто, о чем утром пожалеет, если вы сейчас же не удалитесь. Вы же знаете, на что способны женщины-матери, защищающие своих малышей. Они в уме несколько тронутые, если можно так выразиться. Так почему бы вам не убраться отсюда подобру-поздорову и не проспаться? А если у вас хватит смелости посчитаться со мной, так вы сможете это сделать утром, когда протрезвеете, в компании шерифа.
Толстяк ответил потоком ругательств, что вызвало очередь выстрелов. Пули Пэйса взрыли землю у копыт лошади. Она попятилась, встала на дыбы, и наездник тяжело шлепнулся на землю.
Дора стегнула колонну у порога плеткой и вызверилась на Пэйса:
– Немедленно прекрати! Я больше не потерплю твоих перестрелок с разными идиотами. Они все не стоят того ущерба, который ты нанесешь своей бессмертной душе.
Носком туфли она сильно пнула лежащего стонущего мужчину.
– И тебя это тоже касается. Уберите его отсюда. Не желаю больше слышать ни слова, раз он мелет чепуху.
Всадники посмотрели на мощную фигуру Пэйса, лениво прислонившегося к колонне, потом на крошечную разъяренную женщину, храбро стоящую у самых морд лошадей. Очевидно, решив, что все происходящее напоминает сцену в Бедламе и перед ними вовсе не запуганные обитатели дома, всадники спешились, подняли своего спутника, перебросили его через седло лошади и, проворчав несколько угроз насчет сведения счетов, отбыли.
Дора была все еще распалена. Бросив на праздного мужа гневный взгляд, она повернулась, зашагала в дом и громко хлопнула дверью. Пэйс последовал за ней, в свою очередь хлопнув дверью. От двойного удара в окнах зазвенели стекла.
– Дора, спусти свою задницу, прежде чем я до тебя добрался! – заревел он, глядя, как жена поднимается по лестнице.
Дора гневно обернулась:
– Ты больше не посмеешь меня притеснять и наскакивать на меня, Пэйс Николлз! И если ты хоть пальцем меня тронешь, я тебя тоже попотчую вот этим!
И она взмахнула плеткой.
Пэйс остолбенел. И смотрел, не отрываясь на плетку. Затем взглянул на свое ружье. Потом на свои кулаки. И, наконец, с искаженным болью лицом посмотрел на Дору, а потом молча повернулся, отнес ружье в кабинет и закрыл за собой дверь.
Дора чуть не расплакалась. Подавленное рыдание, казалось, надрывает грудь. Запал ярости внезапно исчез, словно ее и не было и никогда еще в жизни она не чувствовала такой усталости. И душевной пустоты. Все напрасно, все зря. Она просто-напросто себя же унизила таким поведением, себя же одурачила.
Посмотрев на закрывшуюся дверь, она устало повернула к лестнице. Теперь помочь Пэйсу она уже не сможет. Дора и себе-то ничем не сможет помочь.
Насилие порождает насилие. Так однажды сказал папа Джон. И сейчас, наверное, оно убило ее душу.
Пэйс прислушался к ее удаляющимся шагам, затем положил ружье на место. Он понятия не имел, что же происходит. В жизни он не думал чем-то обидеть Дору, причинить ей боль. Пэйс хотел, наоборот, быть ей защитником, заботиться о ней, дать все, чего ни пожелает. Но будь он проклят, если знает, чего она хочет. И никогда в жизни Дора не вела себя так.
Случалось, еще маленькой девочкой она прибегала, напротив, чтобы защитить его. Она была ловкая, понятливая и немного надоедливая. Но Дора выросла и стала тихой, скромной девушкой, которая говорила почти шепотом и никогда ничем не давала понять, что сердится, разве только неодобрительным взглядом. Гневная женщина, набросившаяся на вооруженных всадников, совсем не походила на Дору, которую он знал. Неужели ее так изменило рождение ребенка?
Но и его собственное поведение казалось Пэйсу странным. Вместо того чтобы втащить Дору обратно в дом и под угрозой оружия выгнать всех этих ублюдков со своего двора, он позволил ей неистовую выходку. И почти что восхищался тем, как Дора на них набросилась и поставила в дурацкое положение. Впрочем, они и так дураки. Но, что главное, ей для этого и ружья не потребовалось. Да он просто гордился ею, пока она не дала отпор и ему, гордо удалившись.
115 
