очень нудно 
36 
Старик вылущивал слог за слогом.
— Ха. — Пауза. — Ха. — Пауза. — Ха.
Электричество строчило шепчущие губы.
Человек с картинками тихо кашлянул.
— Этот номер утомляет мистера Электрико…
— Конечно, конечно. — Один из полицейских вздрогнул. — Виноват. — Он козырнул. — Замечательный номер.
— Отличный, — подхватил один из врачей.
Вилл живо оглянулся, хотел посмотреть на рот, произнесший это слово, но между ним и врачом стоял Джим.
— Мальчики! Двенадцать бесплатных пропусков! — Мистер Мрак протянул руку. — Держите!
Джим и Вилл не пошевельнулись.
— Ну? — произнес один полицейский.
Вилл робко приготовился взять билеты пламенного цвета, но замер, услышав вопрос мистера Мрака.
— Как вас звать?
Полицейские подмигнули друг другу.
— Говорите, ребята.
Молчание. Уродцы ждали.
— Саймон, — сказал Джим. — Саймон Смит.
Рука с билетами сжалась.
— Оливер, — сказал Вилл. — Оливер Браун.
Человек с картинками глубоко вздохнул. Дружно вздохнули уродцы! Видимо, этот мощный вздох встряхнул мистера Электрико. Шпага его качнулась, и кончик ее уколол искрой плечо Вилла, потом, шипя сине-зелеными разрядами, скользнула к Джиму. Его плечо поразила молния.
Полицейские рассмеялись.
Раскрытый глаз древнего старика сверкал.
— Дарую титул… глупцццам и балбесссам… дарую… титул… мистера Хилого… и… мистера Бледного!..
Шпага еще раз коснулась их плеч. Мистер Электрико завершил обряд.
— Коррроткой… ссскорбной… жжжизни… вам обоим!
Щель его рта сомкнулась, веки голого глаза слиплись. Задерживая дыхание в погребах своей груди, он насытил кровь искорками, словно пузырьками темного шампанского.
— Билеты, — бормотал мистер Мрак. — Бесплатное катание. Бесплатное катание. Приходите в любое время. Приходите. Приходите.
Джим схватил, Вилл схватил билеты.
Подпрыгнув, они бросились вон из шатра.
Полицейские не спеша последовали за ними, улыбаясь налево и направо.
Врачи, похожие на призраков в своих белых халатах, тоже вышли, но не улыбаясь.
Мальчики уже съежились на заднем сиденье полицейской машины.
Им явно не терпелось отправиться домой.
II. ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
Глава двадцать пятая
Она чувствовала ожидающие ее в каждой комнате зеркала, подобно тому как вы, не открывая глаз, чувствуете, что за окном выпал первый в году снег.
Мисс Фоули еще несколько лет назад заметила, что дом населен ее светлыми тенями. А потому лучше вовсе не глядеть на холодные слои декабрьского льда в прихожей, в ванной, над письменным столом. Лучше плавно скользить по тонкому льду. Не останавливаясь — под грузом твоего внимания лед может треснуть. А провалившись, можешь кануть в такую холодную, такую глубокую пучину, где покоится все Минувшее, высеченное на мраморе могильных плит. Ледяная вода проникнет в твои сосуды. Пригвожденный к порогу зеркала, ты навсегда застынешь на месте не в силах оторвать свой взгляд от ликов Времени.
Вот и в эту ночь, при звуках затихающего эха бегущих ног трех мальчуганов, она ощущала, как в зеркалах ее дома падает снег. Хотелось пробиться сквозь рамы, чтобы изведать, какая там погода. Но мисс Фоули боялась, как бы тогда все зеркала не слились в миллиардном повторении ее, в армию женщин, шагающих вдаль, превращаясь в девушек, вереницу девушек, превращающихся в крохотных детей. От такого множества людей, втиснутых в один дом, не хватит воздуха для дыхания.
Как же ей быть с зеркалами, с Виллом Хэлоуэем, Джимом Найтшейдом и… с этим племянником?
Странно. Почему не сказать — «моим племянником»?
«Потому, — ответила она себе, — что с первой минуты, как он переступил порог этого дома, он был посторонним, его лицо не убеждало, и я все ждала… чего?»
Эта ночь. Луна-Парк. «Музыка, — говорил племянник, — которую непременно надо услышать. Карусель, на которой непременно следует прокатиться. Держаться подальше от лабиринта, где дремлет зима. Плыть по кругу на карусели, где царит дивное лето, сладостное, как клевер, донник и дикая мята».
Мисс Фоули выглянула в окно на ночной газон, с которого еще не собрала разбросанные броши. Что-то подсказывало ей: племянник рассыпал их, чтобы отделаться от двух мальчиков, способных помешать ей воспользоваться билетом, который она теперь взяла на каминной полке.
36 
