Последние отзывы

  79  

Просиявшая Ливия Друза рассыпалась в благодарностях.

– Когда ты хочешь уехать? Она встала.

– Немедленно. Могу я поручить Кратиппу организовать сборы?

– Конечно! – Он откашлялся. – Если честно, Ливия Друза, нам будет тебя недоставать. И твоих дочерей – тоже.

– Это после того, как они пририсовали лошадке лишний хвост и заменили виноградную гроздь аляповатыми яблоками?

– То же самое мог бы учинить и Друз Нерон, только годом-другим позже. Если разобраться, то нам еще повезло: краска не успела засохнуть, так что картины остались неповрежденными. Отцовская коллекция гораздо лучше сохранится на чердаке; пусть там и лежит, пока не вырастут все дети.

Он тоже встал; они вместе проследовали вдоль колоннады к гостиной хозяйки дома, где Сервилия Друза хлопотала над прялкой, с которой должно было сойти одеяльце для новой кроватки Друза Нерона.

– Наша сестра собралась нас покинуть, – сообщил Друз, входя.

Он увидел, какое смятение – и какую радость, смешанную с чувством вины, – испытала при этой новости его жена.

– Как это печально, Марк Ливий! Почему же? Однако Друз поспешил ретироваться, предоставив сестре самой объяснять свои резоны.

– Я отвезу девочек на виллу в Тускуле. Мы поживем там до возвращения Квинта Сервилия.

– Вилла в Тускуле? – переспросила Сервилия Цепион. – Но, милая моя Ливия Друза, это же полуразрушенная лачуга! Кажется, она принадлежала еще первому Ливию. Там нет ни ванны, ни туалета, ни пристойной кухни, да и тесно там!

– Все это неважно, – ответила Ливия Друза. Взяв Сервилию за руку, она приложила ее ладонь к своей щеке. – Дорогая хозяйка дома, я готова жить среди руин, лишь бы тоже где-то чувствовать себя хозяйкой! Говорю это не для упрека и не для того, чтобы тебя обидеть. С первого дня, когда твой брат и я переехали к вам, ты вела себя безупречно. Но пойми и меня! Мне хочется иметь собственный дом. Я хочу, чтобы слуги не обращались ко мне «dominiIla» и слушались меня, что невозможно здесь, так как здешние слуги знают меня с детства. Мне хочется клочка земли, по которому можно свободно гулять, мне хочется свободы от этого проклятого города. О, пойми же меня, Сервилия Цепион!

По щекам хозяйки дома скатились две слезинки, губы ее дрогнули.

– Я понимаю, – выдавила она.

– Не горюй, наоборот, порадуйся за меня! Они обнялись, обретя полное согласие.

– Сейчас же схожу за Марком Ливием и Кратиппом, – скороговоркой сказала Сервилия Цепион, откладывая работу и закрывая прялку от пыли. – На одном я настаиваю: надо нанять строителей, которые превратят эту древнюю виллу в подходящее для тебя жилье.

Однако Ливия Друза не пожелала ждать. Уже через три дня она собрала дочерей, связки книг, прихватила немногочисленных слуг Цепиона и отправилась в Тускул.

Хотя она не совала туда носа с детства, там мало что изменилось: все тот же оштукатуренный домик, желтый, как желчь, почти без сада и надворных построек, душный и темный, лишенный перистиля. Однако оказалось, что брат не теряет времени даром: вокруг уже расхаживали люди, привезенные местным подрядчиком; сам он тоже оказался тут как тут и, почтительно поприветствовав новую хозяйку, пообещал, что уже через два месяца дом превратится в уютное гнездышко.

Самостоятельная жизнь Ливий Друзы началась в хаосе, хоть и не бесцельном: она задыхалась от пыли штукатурки, глохла от стука молотков, визга пил, постоянно выкрикиваемых команд и перебранок на сочной латыни Тускула, чьи жители, живя в каких-то пятнадцати милях от Рима, редко туда наведывались. Дочери отреагировали на смену обстановки в полном соответствии со своими характерами: Лилла, которой было четыре с половиной года, была зачарована кипящей в доме работой, а сдержанная и замкнутая Сервилия жила здесь в страхе: перед новым домом, звуками, собственной матерью. Однако настроение Сервилий не передавалось окружающим, а вдохновенное участие Лиллы в происходящем усугубляло хаос.

Доверив дочерей старой няньке, одновременно бывшей наставницей Сервилий, Ливия Друза следующим же утром отправилась на прогулку, чтобы полюбоваться красотой зимнего пейзажа и насладиться сельским покоем, сама не веря, что ей удалось сбросить оковы длительной неволи. На календаре была весна, однако зима еще не думала отступать. Верховный понтифик Гней Доминиций Агенобарб не настоял на том, чтобы коллегия понтификов, исполняя свой долг, следила за тем, чтобы календарный сезон соответствовал природному. В этом году в Риме и его окрестностях зима выдалась мягкой, снег почти не выпадал, Тибр не замерз. В то утро мороза не было, ветер напоминал дыхание спящего, под ногами шелестела свежая трава.

  79