Последние отзывы

  8  

– Бедняжка, это должно было случиться, – прочувственно делился он с сенатором, будучи уверенным, что его слышат и другие избранники, прохаживающиеся неподалеку. – Оставалось надеяться, что она выберет кого-то другого, а не беспомощную креатуру Гая Мария, но увы… Впрочем, я готов признать, что внешне он привлекателен.

Цель была мастерски достигнута: знатоки политики на форуме и члены сената решили, что истинная причина неприятия Скавром кандидатуры Суллы заключается в известной каждому связи между Суллой и Гаем Марием. Ведь Гай Марий избирался консулом шесть ряд – беспрецедентный случай! – и карьера его была уже на изломе. Его лучшие дни остались в прошлом, и он уже не мог заручиться достаточным количеством голосов, чтобы быть избранным в цензоры. Это означало, что Гай Марий, заслуживший прозвище Третьего основателя Рима, так никогда и не достигнет величия наиболее знаменитых консулов, которые были цензорами. В раскладе римской власти Гай Марий представлял собой теперь битую карту, скорее любопытный экспонат, нежели реальную угрозу, человека, которого может превозносить разве что третий класс. Рутилий Руф налил себе еще вина.

– Ты действительно намереваешься отправиться в Пессинунт? – спросил он Мария.

– Почему бы и нет?

– Как почему? Я бы еще понял, если бы речь шла о Дельфах, Олимпии, даже Додоне.^[18] Но Пессинунт? Это же в глубине Анатолии, во Фригии!^[19] Самая заброшенная, проникнутая суевериями, неудобная дыра на свете! Ни капли благородного вина, ни одной пристойной дороги – одни вьючные тропы! Сплошь грубые пастухи, галатийские дикари! Ну, Гай Марий!.. Уж не Баттака ли ты собрался лицезреть – в его расшитой золотом мантии и с драгоценными камнями в бороде? Так вызови его опять в Рим! Уверен, он будет только рад возможности продолжить знакомство с нашими матронами – некоторые из них безутешно оплакивают его отъезд.

Марий и Сулла начали смеяться задолго до того, как Рутилий Руф закончил свою пламенную речь; неожиданно напряженная обстановка, в какой до этого проходил вечер, рассеялась, и они снова почувствовали себя вполне свободно в обществе друг друга.

– Ты хочешь взглянуть на царя Митридата, – заключил Сулла; в этой его фразе не было слышно вопросительной интонации.

У обоих его собеседников взлетели вверх брови; Марий хмыкнул:

– Что за невероятное предположение? Что навело тебя на эту мысль, Луций Корнелий?

– Просто я хорошо тебя знаю, Гай Марий. У тебя нет ничего святого. Единственные обеты, которые я когда-либо от тебя слышал, заключались в том, что ты обещал легионерам, что они поплатятся выпоротыми задницами; военные трибуны слышали от тебя то же самое. Может существовать всего одна причина, по которой тебе понадобилось тащиться в анатолийскую глушь, невзирая на ожирение и дряхлость: тебе приспичило взглянуть собственными глазами, что происходит в Каппадокии^[20] и насколько в этом замешан царь Митридат. – Говоря это, Сулла улыбался такой счастливой улыбкой, какая не озаряла его лик уже многие месяцы.

Марий повернулся к Рутилию Руфу в изумлении.

– Надеюсь, я не для каждого так открыт, как для Луция Корнелия!

Пришел черед Рутилия Руфа расплыться в улыбке.

– Сомневаюсь, чтобы кто-то еще мог разгадать даже часть твоих намерений. А я-то поверил тебе, старый безбожник!

Голова Мария помимо его воли (во всяком случае, такое впечатление создалось у Рутилия Руфа) повернулась в сторону Суллы, и они снова принялись обсуждать вопросы высокой стратегии.

– Беда в том, что наши источники информации крайне ненадежны, – с жаром объяснял Марий. – Ну скажи, кто из стоящих людей бывал в тех краях за последние годы? Выскочки, мечтающие стать преторами, среди которых я никому не доверил бы написать подробный доклад. Что мы, собственно, знаем?

– Очень мало, – отвечал ему увлекшийся Сулла. – С запада в Галатию несколько раз вторгался царь Вифинии^[21] Никомед, с востока – Митридат. Несколько лет назад старикан Никомед женился на матери малолетнего царя Каппадокии – по-моему, она состояла при сыне регентшей. Благодаря женитьбе Никомед стал именоваться царем Каппадокии.

– Стал-то он стал, – подхватил Марий, – но, полагаю, он счел весьма неудачным поворотом событий то обстоятельство, что Митридат приказал убить ее и посадить на трон мальчишку. – Он тихонько засмеялся. – Царя Каппадокии Никомеда более не существует! Просто не понимаю, как он мог вообразить, что Митридат позволит ему довольствоваться победой, при том, что убитая царица приходилась Митридату сестрицей!

  8