очень нудно 
145 
За это стоит выпить, подумал я. Но, как выяснилось, противостоять этому искушению было довольно легко, в общем и целом. Закурив сигарету (этим мой наряд исчерпывался), я притащил с кухни апельсинового сока, влез в костюм, попрощался с Тенью и направился к двери. Но тут же вернулся. Сделал несколько кругов по комнате и после, ну максимум, пяти минут первобытной паники тут же свыкся с ситуацией. Мартина меня заперла. Все замки, засовы и цепочки были отперты или свободно болтались. Но дверь не подавалась, дверь меня не выпускала... Впрочем, плевать. Торопиться все равно некуда. А здесь мне предоставляли еду, питье и убежище. Буду сидеть целый день на цепи, в наморднике. Впрочем, плевать.
Приготовление кофе выродилось в натуральное стихийное бедствие. Странные все-таки у меня отношения с неодушевленным, осязаемым миром, определенно странные. Я вооружился одним из серебристых агрегатов, выставленных в ряд на кухонной полке, словно рыцарские шлемы. Пытаясь отвинтить фильтр, я задел локтем пакет с молоком. Потянувшись за шваброй, опрокинул мусорное ведро. Крутнувшись волчком, дабы поймать ведро, врезался коленом в открытую дверь холодильника, получил по другой ноге выпавшей банкой маринованных огурцов, поскользнулся в молоке и очутился на полу мордой в куче мусора. А как я лопухнулся с кофемолкой... Слишком рано снял крышку, в итоге чуть не ослеп и распылил мелкодисперсный порошок по всем кухонным щелям. В конце концов я пробился на выход с чашкой едва теплого, но очень черного кофе, который стал еще чернее, когда я добавил молока. Как-то мне удалось его проглотить. Что дальше?
Некоторое время я повозился на полу с Тенью. «Хороший собак», — говорил я ему или: «Ну-ка, кто тут главный», — или же: «Мы с тобой одной крови». Но скоро он утомился и, тяжело вздыхая-зевая, побрел к своему солнечному пятну. Я включил телевизор. Поиграл кнопками. Перебрал все каналы, как по очереди, так и в произвольном порядке. Но не нашел ничего, кроме немой, с помехами, трансляции «Поля чудес» — тот же мордоворот-ведущий, те же недоумки-игроки. Ястал смотреть в окно. Позвонил Филдингу, Феликсу, Гопстеру и Кадуте. Опять стал смотреть в окно. Подумал, не прочесать ли, одержимо и методично, все мартинины вещи, но что-то меня удержало, какой-то ее след смутил... В ящиках рабочего и туалетного стола ничего интересного не нашлось, равно как и в тумбочке, серванте, картотеке, чемодане под кроватью и так далее — зато, стоя на четвереньках и завершая обследование стенного шкафа в коридоре, я обнаружил нечто крайне любопытное. Это была картонная коробка с надписью «Осси», которую Мартина явно собрала вчера вечером и выставила сюда, чтобы он потом забрал. В коробке находились различные туалетные принадлежности, пара сандалет на веревочной подошве, несколько грязных рубашек, просроченный паспорт (стройный молодой блондин с выражением классического тщеславия) и дорожный несессер со всякой всячиной — корешки чеков, счета, использованные билеты, листок из блокнота с шапкой «Цимбелин, Стратфорд-на-Эйвоне», телефонным номером и временем встречи на одной стороне и с посланием от Селины на другой. «О. О-о-о-о, — гласила записка. — Ах ты шалунишка. На Банк-стр. своей, небось, такого не дождешься. До встречи в 5. С.»
Такое впечатление, что внутри у меня живет маленький человечек, выступающий как министр или пропагандист, или концессионер онанизма. Он горой за дрочилово — он искренне считает, что дрочилово мне полезно и всегда предлагает: чего, мол, тянуть кота за хвост, давай, подрочи. Также внутри у меня живет оппозиционное полувоенное формирование, которое считает с точностью до наоборот и настроено выжечь онанизм каленым железом. Но это нерегулярная часть, эта мастурбополиция вечно занята чем-то другим, шляется хрен знает где и дергает за свои ниточки... Не знаю уж, в чем дело, но мне вдруг остро приспичило подрочить — угу, подрочить, с полной иллюстративной поддержкой. Конечно, я мог всего лишь протопать наверх, спустить штаны и предаться тяжким воспоминаниям. Ах, девоньки, где вы — все эти Джун, Джан, Джоан, Джен, Джин и Джейн. Где они все, и где Селина? Прикольно, кстати, как там Отелло взъярился от мысли, что Дездемона раздвинула ноги перед белым; что любимая раздвинула ноги перед другим. Когда я буду старый, богатый и знаменитый, может быть, кто-нибудь напишет мою биографию. А вот моя порнография уже на полках; фактический, не обозначенный на обложке автор — Селина Стрит, также хотелось бы поблагодарить множество лихих стилистов, бесшабашных координаторов проекта, неуемных творческих консультантов и неимущих художественных руководителей, слепивших все до кучи. При нынешнем состоянии рынка, с рабсилой можно не миндальничать — по крайней мере, в моем бизнесе.
145 
