очень нудно 
204 
Она не стала возражать, узнав, что Гарп хочет быть тренером в Стиринге вместо ее отца. „Деньги мне не нужны, — сказал он школьному совету. — Я просто хочу тренировать ребят“. Совет согласился, что лучшей кандидатуры не сыщешь, тем более что в отсутствие Эрни Холма подготовка борцов стала заметно хиреть.
— Вы отказываетесь от жалованья? — спросил его заведующий кафедрой.
— Деньги у меня есть. Но у меня нет настоящего дела. Не могу же я только писать.
Кроме Хелен, никто, пожалуй, не знал, что Гарп умеет делать как следует только две вещи: писать и заниматься вольной борьбой.
Она одна знала, почему он не может сейчас писать. Позднее критик А. Дж. Хармс так выразит ее мысль: творчество Гарпа становилось тем слабее, чем больше питалось фактами его собственной биографии. „Автобиографичность, которая все больше обнаруживалась в его книгах, сужала творческий горизонт Гарпа, сковывала перо, да и ему самому работа приносила все меньше удовлетворения. Он, видно, понимал, что это копание в памяти вместо сочинительства не только растравляет поджившие раны, но и губительно для воображения и лишает все выходящее из-под его пера прежней глубины и значимости“, — писал Хармс. Гарп утратил дар достоверного сочинительства, который блестяще проявился в обещавшем так много „Пансионе Грильпарцер“. После этого, утверждал Хармс, Гарп мог воссоздавать правду жизни, лишь погружаясь в воспоминания, а не давая волю фантазии, что не только вредило его душевному здоровью, но и ослабляло его творческий импульс.
Проницательность критика не была озарением. С расстояния истина видится яснее. Хелен же осознала, что происходило с Гарпом в тот день, когда он стал тренером. И он и она знали, что до Эрни ему далеко, но тренировать он будет добросовестно и воспитает не одного чемпиона.
— Попробуй писать сказки, — предложила Хелен, которая тревожилась о его писательстве больше, чем он сам. — Напиши что-нибудь вымышленное от первой до последней строчки.
Она не прибавила: как „Пансион Грильпарцер“. И никогда не напоминала ему об этой повести, хотя знала, теперь и он считает ее лучшим своим детищем. Обидно только, что лучшим оказалось первое сочинение.
Стоило Гарпу сесть за письменный стол, как перед его мысленным взором выстраивались унылой чередой разрозненные события его жизни: затянутая серой мглой площадь перед автостоянкой в Нью-Гэмпшире, неподвижное тельце маленького Уолта, лоснящиеся куртки охотников и их ярко-красные шапочки и еще — слепой, бесполый фанатизм Пушинки Перси. А что дальше?
Воспоминания вели в никуда. И Гарп стал все свободное время благоустраивать свой новый дом.
Мидж Перси так и не узнала, кто купил ее дар стирингской школе. Если же правда и стала известна Стьюи-младшему, у него хватило ума не говорить об этом матери, в чьей памяти образ Гарпа давно стерся, его заменило более свежее воспоминание о замечательном мистере Смёнзе. Мидж Стиринг Перси закончила свои дни в Питтсбурге, в доме престарелых. Стьюи-младший что-то делал в алюминиевой промышленности и поэтому пристроил мать вблизи того места, где этот металл выплавлялся.
Одному Богу было известно, куда делась Пушинка Перси.
Хелен и Гарп привели в полный порядок старый особняк Стирингов, как продолжали называть этот дом в школе. Фамилия Перси быстро забылась: вспоминая Мидж, старожилы называли ее Мидж Стиринг. Новый дом Гарпа стал самым шикарным зданием не только в школе, но и в округе. Школьные питомцы, случалось, показывали местные достопримечательности родителям, а иной раз и тем, кому предстояли годы учения в Стиринге. Разумеется, проходя мимо особняка, мало кто говорил: „Это фамильное гнездо Стирингов, построенное в 1781 году. Сейчас здесь живет писатель Т. С. Гарп“. Школьники говорили проще. „Здесь живет наш тренер по борьбе“, — скажет какой-нибудь старшеклассник. Родители только обменяются сдержанными взглядами, зато будущий питомец Стиринга иногда спросит: „А что, вольная борьба у вас главный вид спорта?“
Скоро, думал Гарп, и Данкен пойдет учиться. Он ожидал этого дня с радостным нетерпением. Ему не хватало присутствия сына в спортзале, но хорошо уже то, что мальчик нашел себе занятие по душе. Его не вытащишь из бассейна, где он меньше всего ощущал последствия своего увечья. Данкен иногда заходил в спортивный зал к отцу. Закутанный в полотенце, дрожащий после бассейна, он плюхался на пружинистый мат и грелся под сушилкой.
204 
