Последние отзывы

  67  

— Проститутка, — сказал он, — она была проститутка.

Серо-стальная женщина холодно поглядела на него; в ее лице Гарп не прочел ничего: ни радости, ни сочувствия.

— Проститутка умерла, — сказала старая медсестра. Возможно, Гарпу только показалось, но он уловил в ее голосе маленький триумф.

— Однажды, майне фрау, — сказал он ей, — вы тоже помрете. — И это, решил он, покидая Рудольфинерхауз, самый лучший венский ответ. Получай, ты, мертвый серый город, ты, старая сука, подумал он.

В тот вечер он впервые пошел в оперу; на его удивление, она шла на итальянском языке, и, поскольку он ничего не понимал, все действо представлялось ему церковной службой. Ночью он подошел к собору Святого Стефана — подсвеченные таблички на его стенах маячили в темноте. На одной из них Гарп прочел: „Южная башня собора начала строиться в середине XIV века, закончена в 1439 году“. Вена, подумал Гарп, это кадавр^[21]; а вся Европа — разряженный труп в открытом гробу. „В жизни человека, — писал Марк Аврелий, — отпущенное ему время — всего лишь миг… жребий его темен…“

В таком настроении Гарп шел домой по Кёрнтнерштрассе и вдруг столкнулся с пресловутой Тиной. Ее глубокая оспина, поглощая неоновый свет города, была иссиня-зеленая.

— Гутен абенд, герр Гарп, — сказала она. — Знаете, что…

И Тина сказала, что Шарлотта перед смертью купила для Гарпа услугу. Гарп мог иметь Тину и Вангу „за так“; по очереди или обеих сразу. А про себя думала: вместе лучше — интереснее и быстрее. Но, может, Гарпу они не нравятся? Гарп признался, что Ванга ему не нравится; они почти одногодки, и ему абсолютно все равно, откуда у нее на губе шрам, может, майонезная банка и ни при чем. Конечно, он ей этого никогда не скажет, зачем обижать.

— Тогда можешь трахнуть два раза меня, — весело сказала Тина. — Один раз сейчас, а один раз, — добавила она, — после того, как переведешь дух. Забудь о Шарлотте, — продолжала Тина. — Смерть случается с каждым.

Но Гарп вежливо отклонил неожиданное предложение.

— Не хочешь — не надо, но сделка остается в силе, — сказала Тина, — я готова всегда.

Она протянула вниз руку и без церемоний взяла его плоть в свою большую горячую ладонь. И Гарп вдруг ощутил глубокий покой. Но он только улыбнулся, поклонился — как кланяются венцы — и пошел домой, к матери.

Он наслаждался своей легкой болью. Получал удовольствие от наложенного на себя глупого воздержания, а больше всего наслаждался Тиной, как рисовало ему воображение, предвкушая все, что когда-нибудь получит от ее туманно-большой плоти. Серебристая выемка у нее на лбу была величиной с ее рот; она казалась Гарпу маленькой разверстой могилой.

Происходящее сейчас в душе Гарпа и было началом транса, которого так ждут писатели и который подчиняет мир одной общей тональности. „Все, что есть плоть, подобно текущим водам, — вспоминал Гарп. — Душа же подобна снам и испарениям“. В июле Гарп продолжил писать „Пансион. Грильпарцер“. А мать заканчивала рукопись, которая вскоре решительно изменит жизнь их обоих.

В августе Дженни завершила книгу и объявила, что готова путешествовать. Хорошо бы посмотреть наконец что-нибудь в Европе — может, Грецию?

— Давай поедем куда-нибудь на поезде, — сказала она. — Я давно хотела прокатиться на Восточном экспрессе. Куда он идет?

— Из Парижа в Стамбул, полагаю, — сказал Гарп. — Но ты поезжай одна, мам… У меня самый разгар работы.

Счет 1:1, должна была признать Дженни. Она так устала от своей книги, что не могла даже вычитать ее. И вообще не знала, что делать с рукописью; может, надо ехать в Нью-Йорк и отдать историю своей жизни в какое-нибудь издательство? Хорошо бы Гарп прочитал ее книгу, но сын наконец-то погрузился в свою собственную работу, и Дженни не хотела его отвлекать. К тому же ее терзали сомнения: ведь большая часть ее жизненной истории была историей и его жизни, и она боялась, вдруг написанное будет для него шоком.

Гарп весь август работал над завершением своей повести „Пансион Грильпарцер“. Хелен, отчаявшись получить от Гарпа хоть какую-то весточку, вопрошала в письме к Дженни: „Что с Гарпом, уж не умер ли он? Очень прошу, сообщите подробности“. Эта Хелен Холм — остроумная девушка, подумала Дженни. И Хелен получила в ответ нечто большее, чем ожидала. Дженни отправила ей копию „Одержимой сексом“ с припиской, что это труд целого года, что Гарп сейчас строчит с утра до вечера и что она будет признательна, если Хелен напишет ей, что она думает о ее рукописи. Может, кто-нибудь из преподавателей колледжа, где учится Хелен, знает, что делают с завершенной книгой?

  67