Последние отзывы

  84  

— Ага! — сразу разоблачил его бдительный старик. — Вы только посмотрите! Зачем ему это понадобилось?

Гарпу стало забавно, какие предположения будут сделаны по поводу того, зачем ему это понадобилось.

— Извращенец гуляет на свободе, — пожаловался старик аптекарю. — Ищет слабых и невинных, чтобы насильничать да издеваться.

Стремление старого надоеды доказать свою правоту становилось тем более нестерпимым, что у Гарпа не было ни малейшего желания объяснять недоразумение. Он нисколько не сожалел о случившемся и даже усмехался про себя, вспоминая, как стащил с этого олуха исподнее в парке.

Однако судьба распорядилась так, что вскоре ему самому пришлось испытать те же чувства, какие привели в негодование старика при их последней встрече в аптеке.

Он взял Данкена на стадион посмотреть баскетбольный матч. И был поражен, узнав в билетере того самого безусого маньяка, которого помог тогда опознать в парке!

— Ты?! Ты на свободе? — ахнул он.

Мерзавец весело подмигнул Данкену.

— Один взрослый, один детский, — сказал он, обрывая контроль.

— Как тебе это удалось? — прошипел Гарп, весь дрожа от злости.

— Отсутствие доказательств, — со знакомой наглостью ответил тот. — Эта дура-девчонка не могла выдавить из себя ни слова.

И Гарп опять вспомнил о безмолвии Эллен Джеймс. Запоздалое сожаление об оскорбленном старике охватило его. О, как же он понимал теперь его „маразм“! И как же полно ощутил то отчаяние, которое заставляет несчастную женщину вырезать собственный язык, чтобы хоть как-то заявить свой протест! Невыносимая боль несправедливости требовала выхода. Изувечить подлеца на месте, прямо на глазах у ребенка! Если бы только он мог преподать сыну этот урок нравственности!

Но толпа позади них рвалась на матч. Гарпу пришлось взять себя в руки.

— Давай, не задерживай, бородатая ворона, — гаркнул билетер. И словно вся злоба мира глянула на Гарпа из его плотоядных глаз. Последнее, что он успел заметить, — верхняя губа, потемневшая под всходами новых усов!

Через несколько лет ему довелось встретить и ту девочку. Конечно, он не узнал бы ее, если бы она не подошла сама. Это было в другом городе, и он столкнулся с ней, выходя из кинотеатра. Она шла на следующий сеанс. И рядом были ее друзья. Это обрадовало Гарпа. Значит, она вполне нормальная.

— Как кино? — спросила она после приветствия.

— А ты уже совсем взрослая, — сказал он.

Девушка покраснела, а он подумал, что сморозил глупость.

— Я хотел сказать, удивительно, как быстро пролетело время. А впрочем, и хорошо, что пролетело, правда? Забудем об этом, — ласково произнес он.

Девушка оглянулась на своих спутников, чтобы удостовериться, что они не слышат разговора. А друзья уже входили в кинотеатр.

— А я через месяц кончаю учиться, — сказала она.

— Подготовительную школу? — удивился он. — Неужели и впрямь прошло столько времени?

— Нет, двухгодичный курс, — и она нервно рассмеялась.

— Да ты молодец! — и не зная, что сказать, неожиданно для себя добавил: — Может быть, встретимся?

Эти слова испугали девушку.

— Нет, пожалуйста, не надо. Не будем встречаться.

— Не будем, не будем, — поспешно заверил он.

Потом он много раз встречал ее на улицах. Но она, видимо, не узнавала его — ведь он сбрил бороду.

— Почему бы тебе опять не отрастить бороду? — спросила Хелен. — Или хотя бы усы?

Но каждый раз, встречая ту девушку, он радовался, что она не узнает его. И значит, лучше уж ему всегда быть гладко выбритым.

„Мне было очень не по себе, — писал Гарп, — что в мою жизнь так жестоко вторглись изнасилования“. По-видимому, он думал о десятилетней девочке из парка, об одиннадцатилетней Эллен Джеймс, жутком обществе обиженных женщин, которым покровительствовала его мать, и их бросающей вызов добровольной немоте. Позже он напишет роман, на этот раз тоже „доморощенный“, в котором важное место будет отдано насилию над женщинами. Вероятно, изнасилования были для него особенно страшны, поскольку вызывали в нем отвращение к самому себе, к своей мужской сущности, хотя он был лишен всякой агрессивности. У него никогда не было желания кого-нибудь изнасиловать. Но изнасилование, думал Гарп, пробуждает в мужчине комплекс вины по ассоциации.

Вспоминая, как он соблазнил Неоперившуюся Пташку, Гарп сравнивал себя с насильником и очень страдал от комплекса вины. Все было продумано заранее. Он и презервативами специально запасся. Но ведь самыми тяжкими считаются именно преступления с заранее обдуманными намерениями. Это вовсе не была внезапно возникшая страсть к молоденькой няньке. Нет, он выжидал в полной готовности, когда страсть вспыхнет в Синди. Неужели ничто не кольнуло его в тот миг, когда, выронив в аптеке на глазах у старика из парка злополучные пакетики, он услыхал: „Ищет слабых и невинных, чтобы насильничать да издеваться“? Не в бровь, а в глаз.

  84