очень нудно 
65 
— Деньги. Которых нет.
Хью спросил себя: чувствовал он, что к этому идет? Нет, не чувствовал. Он тупой человек. Он пожал плечами. Поймал себя на том, что беспомощно бегает взад-вперед перед сыном, и сказал:
— Не могу я обсуждать твои планы, Рэндл.
— Но они касаются и тебя. — Рэндл крутил стакан и поглядывал исподлобья, как человек, готовый к тому, что смирный противник внезапно на него кинется.
Хью подлил себе бренди.
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе взаймы денег?
Рэндл не шелохнулся, и полная тишина в комнате возвестила о том, что дождь перестал.
— Нет, — сказал Рэндл, — не так. Мне нужно очень много денег, папа, но не взаймы. Иначе ничего не выйдет.
Теперь Хью опять мог на него смотреть. Редко когда он так сильно ощущал свою спаянность с сыном, чуть ли не свое тождество с сыном. И Рэндлом он сейчас почти восхищался. Однако взяла свое и более привычная реакция — возмущение. Из столкновения этих эмоций почему-то родилось хладнокровие. Он сказал:
— К сожалению, Рэндл, очень много денег у меня нет. Да если бы и были, сомневаюсь, что я дал бы их тебе. Научись немного себя ограничивать.
Мне сейчас не время себя ограничивать, — сказал Рэндл, встал и поставил стакан на каминную полку.
— А все-таки придется, раз у меня нет тех денег, которые тебе якобы так необходимы.
— Да, но у тебя есть… ценности.
— Ценности?
Небрежно, как бы мимоходом отмечая святое место, Рэндл кивнул на картину Тинторетто.
— Боже правый! — вымолвил Хью.
Молчание длилось, и Рэндл, точно ослабев после долгого напряжения, присел на ручку дивана и провел рукой от переносицы по лбу и волосам. Хью онемел не только от гнусности его предложения, но и от неожиданности. Теперь он понял, что это кульминация всего вечера, то, к чему Рэндл так обдуманно вел весь этот разговор. Понял он и то, что ему предлагают нечто столь чреватое всевозможными последствиями, что нечего и надеяться сразу их охватить. На место невольного восхищения Рэндлом хлынул страх, как перед человеком, породившим что-то чудовищное и очень большое. Но сильнее всего было чувство яростного протеста, и его он высказал сразу:
— Нет. Ни за что, Рэндл, ни за что. У меня нет оснований делать для тебя что бы то ни было, а это и подавно. Не обольщайся.
— Не вижу, что тут такого невыполнимого. — Теперь Рэндл говорил устало, равнодушно, не глядя на Хью и продолжая ерошить волосы. Он выпустил свой заряд и, обессиленный, ждал, что будет.
— Если не видишь, значит, ты морально слеп, — сказал Хью. И тут же спросил себя: а почему, собственно, это невыполнимо?
— Не понимаю, при чем тут мораль. Но я, кажется, немного пьян, а поскольку мораль суется всюду, для нее, надо полагать, и здесь есть место. Я знаю, что ты любишь эту картину. Но в семье она все равно не останется. Ты же понимаешь, что я её продам, когда тебя ещё в землю опустить не успеют.
Хью стало холодно и жутко от такого цинизма. Он резко парировал:
— А с чего ты взял, что сможешь ею распоряжаться?
— Ты хочешь сказать, что завещаешь её Саре? А можешь ты вообразить, чтобы Сара с Джимми повесили её на стенку в своей хибаре? Сара её продаст, и продаст по-глупому, pour nourrir les chéres têles blondes.[25]
— А почему я должен отдать твоей интрижке предпочтение перед les chéres têles blondes?
Рэндл отвел глаза и промолчал. Ответ повис в воздухе, как дым от сигары. Хью сказал:
— Н-ну… — чтобы как-то заполнить паузу. Если бы Рэндл вздумал ответить, Хью, кажется, убил бы его.
Рэндл поднялся и стал натягивать пальто. Он заговорил:
— Это неважно. Извини. Я малость пьян. Ты ещё подумай. Это неважно. Такси не вызывай. Я поймаю по дороге. Дождя уже нет. Благодарю за обед и все прочее. Дверь я захлопну. Спокойной ночи. — И выбрался из комнаты.
Хью опустился на стул и закрыл лицо руками. Еще не совсем понимая почему, он чувствовал себя разбитым, униженным, побежденным. Из окна тянуло теплым, промытым ночным воздухом, в прояснившемся небе горела звезда. Золотой Тинторетто, как безмятежный ангел, озарял все вокруг.
Глава 19
Когда Хью позвонил по телефону Милдред Финч и взволнованным голосом просил её приехать как можно скорее, она не знала, что и подумать. Было только десять часов утра — значит, дело срочное. Но приглашение её обрадовало, и она, пригладив свои пушистые волосы, надела самую нарядную шляпу, точно собралась на пикник.
65 
