24 
— Для брака это большой удар, — сказала Мэгги, глядя на Куинна. Она смотрела ему в глаза пытливым взглядом, словно задавая тысячу вопросов, хотела спросить его, как ему удалось выжить и как удалось выжить его жене. Она все еще винила себя в том, что распался ее брак.
Мэгги всегда казалось, что муж не способен поставить себя на место другого и понять глубину депрессии сына. И что тем самым, возможно, сам того не желая, лишь усугубил депрессию Эндрю. Поэтому она так и не простила Чарлзу смерть Эндрю, и он знал это. Ему, в свою очередь, казалось, что она могла остановить сына. Последний год их совместной жизни был наполнен безжалостными молчаливыми обвинениями, после которых они уже не могли больше выносить друг друга. Но что бы они ни делали, ничто уже не могло вернуть сына. Когда Чарлз ушел, Мэгги была опустошена, но все же понимала, что они приняли правильное для них обоих решение. Под конец их брак был таким же мертвым, как и их сын. Чарлз постарался, как мог, обеспечить ее наилучшим образом, оплатив покупку дома, куда она могла бы переехать оттуда, где умер их сын, и оставил ей достаточно денег, чтобы можно было на них прожить в течение нескольких последующих лет. В конце концов, ей придется вернуться к преподавательской деятельности. Но пока она, как и Куинн, скрывалась в своем одиночестве. Это он хорошо понимал. Она спряталась в кокон, чтобы защититься от действительности и ударов жизни. Она давала себе время, чтобы залечить раны, и это было разумно с ее стороны. Но когда она молчала, а иногда даже когда говорила, Куинн видел в ее глазах глубокую печаль.
— У вас было много горя, — тихо сказал Куинн, и она кивнула. Незачем было отрицать это, но показаться жертвой ей тоже не хотелось. Несмотря на глубокие раны, она была храброй и сильной женщиной.
— В жизни многие люди переживают беду, — разумно заметила она. — Об этом мне постоянно напоминает моя работа консультанта. В этой стране среди причин подростковой смертности на втором месте стоят самоубийства. Нам еще предстоит приложить много усилий, пока большинство людей не поймут это. Эндрю покончил с жизнью с третьей попытки.
— Его лечили какими-нибудь лекарственными средствами? — с сочувствием поинтересовался Куинн.
— Время от времени. Он не всегда принимал лекарства. Частенько делал вид, что принял, а сам не принимал. Ему не нравилось, как он себя чувствовал после приема лекарств. Он либо возбуждался, либо становился вялым, апатичным. Я часто слышу об этом, когда дежурю на «горячей линии».
Куинн восхитился тем, что она добровольно делает столь важное дело. Она действительно хороший человек, и было нетрудно догадаться, почему она сразу понравилась Джеку. Она была человеком открытым, честным и не боялась показать свою уязвимость. Разговаривая с ней, Куинн вспомнил, что есть на свете и другие люди, которые страдают не меньше, чем он. И тогда он рассказал ей о Джейн. О годах, когда работал слишком много и напряженно и проводил большую часть времени вне дома, о том, как удалился от дел, о ее неожиданной болезни и смерти.
— Все было кончено раньше, чем мы это осознали.
— Сколько времени это продолжалось? — с сочувствием спросила Мэгги.
— Девять месяцев. Она умерла в июне. В течение первых пяти месяцев я путешествовал и вернулся только в ноябре. Вернулся, чтобы привести в порядок дом и весной выставить его на продажу.
— А что вы намерены делать потом? — с интересом спросила она.
Мэгги заметила, что он отдает предпочтение «географическому» способу лечения, как называли это в консультативной службе. Ей не хотелось говорить, что этот способ не дает желаемых результатов. Наступает момент, когда, где бы он ни находился, ему все равно придется взглянуть в глаза тому факту, что жены больше нет и что то, что он не сделал для нее, так и останется несделанным. Важнее всего суметь простить себя, как Мэгги простила себя и даже Чарлза за смерть сына. Если Куинн этого не сделает, ему никогда не удастся преодолеть бесконечную мучительную агонию.
— Я строю яхту в Голландии, — признался Куинн и рассказал о нескольких месяцах, которые провел осенью на борту «Виктории», и о своем решении купить парусник Боба Рамзи и завершить его строительство. — Хочу уйти в кругосветное плавание. Возможно, на какое-то время, а может, навсегда.
Куинн говорил об этом с явным облегчением, как будто был уверен, что на борту яхты его оставят в покое терзающие демоны. Мэгги могла бы сказать ему, что это не так, но не сказала. Ей ли не знать, что этого не следует делать! Однако она представила себе его яхту и радостно улыбнулась.
24 
