138 
Многие люди всех цветов кожи считали, что Уэсли Леклерк вообще не заслуживает обвинений. Редакции всех крупных национальных газет захлестнул поток писем. Телефоны в студии во время радиопередач раскалялись от звонков. Стол губернатора был завален почтой. Окружной прокурор Холломена пытался убедить Уэсли признать себя виновным в убийстве, чтобы ему скостили срок, но новоявленный герой не соглашался. Он твердо решил ждать суда, и дождался.
Суд состоялся в начале июня, за несколько месяцев до намеченного срока: судебные власти решили, что, откладывая рассмотрение дела, только усугубляют ситуацию. Так что пусть суд состоится и все наконец будет кончено!
Никогда еще присяжных не выбирали с такой тщательностью. Восемь чернокожих, четыре белых, шесть женщин и шесть мужчин, несколько состоятельных людей, несколько простых рабочих и двое безработных.
На суде Уэсли объяснил, что не планировал ничего, кроме появления у здания суда в шлеме, не помнил, как стрелял в обвиняемого, и даже не помнил, как взял с собой оружие. То, что его выстрелы были увековечены на пленке, не имело никакого отношения к делу: он всего лишь протестовал против возмутительного отношения к своему народу.
Суд присяжных проголосовал за непреднамеренное убийство и попросил судью о снисхождении. Судья Дуглас Туэйтс, к снисхождению обычно не склонный, приговорил подсудимого к двадцати годам тюремного заключения с разрешением просить о помиловании по прошествии двенадцати из них. На другой вердикт мало кто рассчитывал.
Суд продолжался пять дней и закончился в пятницу, знаменуя разгар весны, повторения которой не желал никто. Демонстрации сменялись беспорядками, поджогами домов, разграблением складов, перестрелками. Несмотря на то что его ученик Али эль-Кади восстал против него, Мохаммед эль-Неср воспользовался шансом и повел «черную бригаду» на войну, которая завершилась полицейским налетом на дом номер 18 по Пятнадцатой улице в Яме, где было обнаружено более тысячи единиц огнестрельного оружия. Полицейские не могли понять, почему Мохаммед не перепрятал свой арсенал заранее, кроме Кармайна, который догадался, что Мохаммед сдает позиции: даже его приближенные начинали переходить на сторону Уэсли Леклерка.
Какой бы ни была судьба «черной бригады», за неделю до суда над Уэсли стало ясно, что городу грозит гигантская демонстрация в поддержку убийцы Монстра и что далеко не все, кто планирует пройти маршем по Холломену, настроены миролюбиво. Осведомители сообщали, что на рассвете в понедельник, в день начала суда над Уэсли, на Лужайке соберутся около ста тысяч чернокожих и семьдесят пять тысяч белых. Они съедутся отовсюду, в том числе из Лос-Анджелеса, Чикаго, Батон-Ружа (родины Уэсли) и Атланты, хотя большинство живет в Нью-Йорке, Коннектикуте и Массачусетсе. Место сбора уже выбрано — ботанический сад в пятнадцати километрах от Холломена. С субботы там собралось несколько тысяч человек. Марш на Лужайке обещал большие неприятности. Перепуганные жители Холломена в ожидании городской войны закрывали витрины, запирали двери и окна нижних этажей.
Рано утром в понедельник губернатор вызвал национальную гвардию, которая с шумом прибыла в Холломен, чтобы занять Лужайку раньше демонстрантов. От грохота бронемашин и грузовиков с массивными шинами сотрясались холломенские дома, а жители города смотрели вслед военным широко раскрытыми глазами.
Но демонстранты так и не прибыли. Почему — никто не знал. Вероятно, их отпугнула предстоящая стычка с военными, а может, многие и не собирались покидать пределы парка. К полудню парк опустел. Суд над Уэсли продолжался, на Лужайке собралось около пяти сотен протестующих, затерявшихся в море национальных гвардейцев. Когда в пятницу был вынесен вердикт, эти пятьсот недовольных разбрелись по домам, смирные как овечки.
В пятницу вечером Леклерка перевели на север штата, в заведение строгого режима, а в следующий понедельник Уэсли подал начальнику тюрьмы прошение. Опытный администратор охотно удовлетворил его просьбу — разрешил готовиться к поступлению в школу права. В конце концов, Уэсли Леклерку всего двадцать пять лет. Если его освободят досрочно по первому прошению, он выйдет из тюрьмы в тридцать семь, и, вероятно, со степенью доктора юриспруденции. Судимость помешает ему вступить в коллегию адвокатов, но знания, которые он успеет получить, гораздо важнее. Он нацелится не куда-нибудь, а в Верховный суд США. Ведь он убийца Монстра, холломенский святой. «Можешь беситься сколько угодно, Мохаммед эль-Неср, твое время все равно истекло. Теперь я лидер!»
138 
