27 
— Чтобы рожать детей, госпожа?
— Верно. Нашим первым совместным творением было рождение земли.
— Рождение земли? — удивленно повторила я за ней, как попугай.
— Мы же боги — мы родили и сотворили все сущее. Перво-наперво боги Равнины Высокого Неба приказали нам создать твердь из этой зыбкой плавучей массы. Мне и Идзанаги небесами было пожаловано копье. Мы спустились на небесный висячий мост, перекинутый между небом и землей, опустили копье в море и перемешали его. С конца копья упали несколько капель, морская вода сгустилась и, затвердев, превратилась в остров. Назывался этот остров Оногоро-дзима. Мы спустились с небес на Оногоро-дзима и построили дворец-жилище. По величине этот дворец не шел ни в какое сравнение с дворцом, в котором мы с тобой находимся. Столб в том дворце был такой высоты, что можно было поддерживать связь с богами Равнины Высокого Неба. И назывался он небесным столбом Амэ-но-михасира.
Выражение лица у Идзанами стало ностальгическим, и она посмотрела наверх. Я последовала ее примеру, но увидела лишь верхушки колонн, исчезающих где-то в темной вышине. Как непроглядной зимней ночью, тьма вокруг нас была кромешной. В памяти всплыл момент, когда мои останки были брошены Махито в море. Тело вошло плечами в морской песок, и плоть мою стала поедать мелкая рыбешка. Последнее, что мне удалось увидеть единственным оставшимся глазом, было темное море. Когда я посмотрела наверх в черноту, мне и вспомнился тот последний взгляд.
— Получается, что именно вы, госпожа Идзанами, и были первой богиней в женском обличии? — рассказ Идзанами был таким увлекательным, что я невольно забыла о своих невзгодах.
На это Идзанаги ответила:
— Именно так. Дворец, построенный нами на Оногоро-дзима, назывался великим дворцом Яхиродоно, и в этом дворце Идзанаги промолвил: «Идзанами, как устроено твое тело?» Я ведь была первым богом с женским телом, поэтому даже Идзанаги не знал, как я выгляжу. «Мое тело полностью сформировалось, и лишь одно место ничем не загорожено», — ответила я. На это Идзанаги произнес: «Мое тело тоже полностью выросло, и есть одно место, которое слишком выросло. — И добавил: — Давай загородим то место, которое у тебя не загорожено, вставив в него то, что у меня слишком выросло, и вдвоем родим страну». Подумав, что это было бы очень здорово, я дала согласие.
Слушая рассказ Идзанами, я вспомнила наш первый вечер с Махито, и у меня перехватило дыхание. Хотя у меня было два старших брата, но они были намного старше меня, и когда юноши взрослели, они уходили в плавание. Так что я тоже точно не знала, как устроено мужское тело. Поэтому, увидев тело Махито, я была удивлена и пришла в восторг от того, что оно отличалось от моего.
Неожиданно я осознала, что мне совсем не безразлично, с кем сейчас Махито. Конечно, так как я умерла, Махито живет с другой женщиной. Мне тяжело было думать о том, что, убив и отделавшись от меня, Махито мог заниматься любовью с другой, так же как занимался со мной. Какими же низменными были мои переживания! Я была мертва, но ревность все еще не давала мне покоя.
Я погрузилась в молчание, а Идзанами продолжала.
— «Решено. Давай обойдем вокруг небесного столба Амэ-но-михасира», — сказал Идзанаги. Мы решили, что Идзанаги пойдет налево, я — направо, а при встрече мы подадим голоса. Обогнув огромный столб, я увидела перед собой прекрасного мужчину. Это был Идзанаги. У меня невольно вырвалось: «Поистине, прекрасный мужчина!» Идзанаги намеревался подать голос первым, но я его опередила, и он немного расстроился. Он поспешил ответить мне: «Поистине, прекрасная женщина!» Затем мы взялись за руки, легли на пол дворца и супружески соединились. В результате появился на свет наш первый ребенок, нарекли мы его Хируко, и был он похож на пиявку, бескостный и бесформенный. Посадили мы его в тростниковую лодочку и пустили по волнам. Вслед за ним родился Авасима, Пенный Остров. И в нем не было никакого смысла, так как был этот остров слишком мал для создания земли. В чем же была наша ошибка? И отправились мы к богам Равнины Высокого Неба с докладом, а заодно и за советом.
— И что, как ты думаешь, Намима, боги велели нам сделать? — спросила меня Идзанами.
— Не представляю, что бы это могло быть, — ответила я искренне.
Первенец Идзанами был бескостным младенцем. Конечно, мне было жалко ребеночка, но каким испытанием это было и для самой Идзанами! Я вот родила в маленькой лодке, и меня поймет только тот, кто проходил через подобные муки.
27 
