очень нудно 
57 
Работать в заведении под названием «У дядюшки Мано», наверно, необременительно. Зальчик узенький, в виде кочерги, столов как таковых нет, только длинная стойка вдоль стены и стулья. Посетители, пожалуй, могут руками дотянуться до поваров, тут же и стряпающих дежурные блюда; один из них, прикидывает Леннокс, и есть дядюшка Мано. Вторая стойка, оснащенная табуретами, тянется по периметру, вдоль плексигласовых окон. Леннокс так и видит Стэрри — вот она изогнулась, передает тарелки прямо через головы сидящих у той стойки, что ближе к кухне.
Леннокс спорить готов, что при дядюшке Мано Стэрри себе подобного не позволяет. На постере, прикрепленном над стойкой, изображен, без сомнения, именно дядюшка Мано — правда, моложе, стройнее и без лысины, но точно он. Понизу серьезное предупреждение: «Здесь вам не «Бургер Кинг» — здесь все делается по-моему».
Вслед за Ленноксом Тианна неохотно переступает через порог. Вот и дядюшка Мано в деле — орет на официанток, брызжет злобой, достаточно концентрированной, чтобы отравить все съестное в радиусе мили. И тут Леннокс видит, что коридорчик, ведущий в туалет, открывается обеденным залом. Империя Мано, оказывается, включает обеденный зал со столиками, стульями, еще одной стойкой, кассовым аппаратом и дополнительной кухней.
Ленноксу смутно помнится, что накануне Стэрри обмолвилась: она у Мано уже четыре года. Для подобного заведения это, наверно, ужасно долго, прикидывает он. Полупьяная, Стэрри сама над собой язвила, не то хвалилась, не то жаловалась: дескать, в жизни нигде постольку не работала. Не важно, что наличном фронте, не важно, насколько затянулась вечеринка, а в свою смену как штык выхожу, ни разу не откосила. Вчера Леннокс усомнился. Теперь же ему просто неловко выслушивать ответ официантки, на которую только что накричал Мано. В глазах девушки неприкрытая враждебность.
— Ты что, приятель этой сучки? Ну и где она?
— Я надеялся, вы мне скажете.
— Ха! Я-то откуда знаю? Мне пришлось не в свою смену выйти. — Девушка произносит, как выплевывает.
Леннокс и Тианна садятся за столик. Тианна, кажется, рада, что Стэрри нет. Ленноксу хочется молочный коктейль. В свое время они с ребятами пили такие в Нью-Йорке, на Таймс-сквер, когда учились в университете Говарда Джонсона. Вкусно было. Правда, скоро они перешли на «Кровавые Мэри».
Они заказывают шоколадный молочный коктейль и тост с яичницей для Леннокса и кока-колу, бургер и жареную картошку для Тианны. Аппетит у Леннокса быстро улетучивается. Он надкусывает тост с яичницей, роняет желток на «Идеальную невесту», потягивает коктейль, приятно холодящий измученное горло. Девочка, напротив, явно голодна. Она набрасывается на еду, откусывает помногу, почти не жует. Интересно, когда она последний раз ела по-человечески?
— Побудь здесь, — просит Леннокс, поднимаясь. — Я за сигаретами сбегаю. — Ложь срывается с губ легко, как у полицейского, привыкшего к специфическим методам работы.
— Угу, — с набитым ртом отвечает девочка. Теперь глаза ее кажутся Ленноксу огромными. — Сигареты — это клево.
- Сигареты для меня, — раздражается Леннокс и повторяет: — Жди, никуда не уходи.
Из забегаловки Леннокс прямиком направляется к новенькому зданию с вывеской «Полицейский департамент графства Майами-Дэйд». Здание занимает чуть ли не квартал. Внутри, ясное дело, мужчины и женщины, такие же, как его коллеги, и так же зарабатывают на жизнь — правопорядок обеспечивают. Вот ерунда-то: Леннокс опытный полицейский, но даже близко не представляет, что будет говорить. У него тут ни авторитета, ни статуса; он урезан до собственной сущности, а сущность его такова: вечно сомневающийся тип, имеющий дело с обществом, где сомнения считаются непозволительной роскошью. Леннокс застывает у стеклянных дверей. «Сейчас не время колебаться. Сейчас время действовать».
Парень вроде Даги Гиллмана шагнул бы через порог и заявил дежурному офицеру о похищении человека, о ребенке, оставшемся без попечения родителей, о сексуальных домогательствах и попытке изнасилования несовершеннолетней. Причем не просто заявил, а с презрением: дескать, куда у вас тут, в Штатах, полиция смотрит. Именно на такой тон настраивает себя Леннокс, стоя у стеклянной двери; он думает о своем брате Стюарте, актере — Стюарт рассказывал, как входит в роль.
Леннокс открывает дверь и видит женщину огромных размеров, грудью навалившуюся на стойку ресепшена. Невероятный зад, обтянутый розовыми леггинсами, заслоняет от Леннокса дежурного офицера, пишущего со слов великанши. Наконец офицер отрывается от записей, и они с Ленноксом застывают в обоюдном шоке.
57 
