71 
– Я оставлю номер телефона, по которому со мной можно связаться. В любом случае я скоро вернусь. Как вы думаете, сколько времени Пилар проспит?
– По меньшей мере четыре часа, а возможно, даже пять или шесть. Но я обещаю... если возникнет какая-то проблема или если Пилар проснется и захочет вас видеть, я вам позвоню.
Динна кивнула и черкнула на бумажке номер телефона матери Марка. Потом она с болью посмотрела медсестре прямо в глаза:
– Если что... если вы поймете, что мне лучше приехать, обязательно позвоните.
Большего Динна не смогла произнести вслух, но медсестра все поняла. Она прикрепила листок с номером телефона к карточке Пилар и сочувственно посмотрела в усталые глаза Динны:
– Я непременно позвоню. Но вам обязательно нужно поспать.
Динне казалось, что никогда в жизни она не была такой усталой, но чего она не собиралась делать, так это ложиться спать. Ей нужно было позвонить Бену, поговорить с врачом, выяснить, что с Марком. У нее путались мысли, снова закружилась голова. Чтобы не упасть, она оперлась о стену и на этот раз удержалась на ногах. Некоторое время она еще постояла, глядя на Пилар, потом молча вышла из палаты, в одной руке она несла сумку, в другой – плащ. В ее глазах стояли слезы, а сердце, казалось, тащилось позади нее по полу.
Стоянка такси оказалась совсем рядом, напротив больницы. Сев в машину, Динна вздохнула так громко, что ее вздох был скорее похож на стон. У нее болела каждая клеточка, каждый мускул в ее теле был напряжен и устал до изнеможения, а в сознании непрестанно проносились образы: Пилар в грудном возрасте... Пилар в прошлом году... Пилар в семилетнем возрасте... Пилар в детской... Пилар в школе... В аэропорту... С новой прической... В своих первых чулочках... С большим красным бантом... Мелькающие кадры складывались в фильм, который Динна смотрела непрерывно, иногда со звуком, иногда – без, но зрительные образы не исчезали, даже когда таксист уже свернул на улицу Франсуа Премьер.
Это был фешенебельный жилой район, удобный еще и тем, что неподалеку располагался «Кристиан Диор». Красивая улица напоминала многие другие, расположенные поблизости от Елисейских Полей. Когда Динна была моложе, она, бывало, не раз удирала сюда в середине дня, вырывалась из строгой атмосферы дома свекрови, чтобы посидеть в кафе, выпить эспрессо, поглазеть на витрины. Но сейчас она даже не вспомнила о тех временах. Она в оцепенении смотрела прямо перед собой, усталость лишила ее сил, словно ее тело было закутано в одеяло, пропитанное эфиром.
Водитель курил «Галуаз» и мурлыкал под нос старую песенку. У него было хорошее настроение, и он не понял, что пассажирка на заднем сиденье подавленна. Остановив машину у нужного дома, он доброжелательно и игриво улыбнулся Динне, но она этого даже не заметила. Она протянула ему деньги и вышла из такси. Водитель пожал плечами и уехал. Динна тяжелой походкой побрела к двери. Она не могла не отметить, что за весь вечер свекровь так и не появилась в больнице. Медсестра сказала, что она приходила утром и пробыла с Пилар два часа. Всего два часа? И оставила девочку в таком состоянии совсем одну? Это лишний раз доказывало то, о чем Динна всегда догадывалась, – что у мадам Дюра нет сердца.
Динна два раза торопливо нажала на кнопку звонка, и тяжелая двустворчатая дверь распахнулась перед ней. Она переступила через высокий порог, закрыла за собой дверь и быстро прошла через вестибюль к узкой элегантной клетке – кабине лифта. Обычно, всякий раз, когда Динна ее видела, у нее возникало ощущение, что эта кабина предназначена не для человека, а для канарейки, но сегодня ее мысли были далеко. Она просто нажала кнопку седьмого этажа. Это был последний этаж, пентхаус, и он весь принадлежал мадам Дюра.
У дверей ее встретила безликая горничная в униформе.
– Oui, madame?
Она оглядела Динну с неудовольствием, если не сказать, с презрением.
– Je suis Madame Duras.
Динна говорила с еще большим акцентом, чем обычно, но ей было абсолютно все равно.
– Ah, bon. Мадам ждет вас в гостиной.
«Как мило. Она предложит мне чаю?» Проходя за горничной в гостиную, Динна едва не заскрипела зубами. В доме все было как обычно, все на своих местах. Никому бы и в голову не пришло, что в это самое время в двух милях отсюда в больнице лежит внучка мадам Дюра и, возможно, умирает. Все было в идеальном порядке, все как положено, включая саму мадам Дюра, – Динна поняла это, когда вслед за горничной вошла в гостиную. На свекрови было черное шелковое платье, ее прическа была безукоризненной. Когда она встала и пошла навстречу Динне, протягивая руку, то и походка ее была, как всегда, твердой. Только глаза выдавали беспокойство. Она пожала Динне руку и поцеловала ее в обе щеки, с тревогой отмечая выражение лица невестки.
71 
