147 
– Я непременно все расскажу вам, – с неизменно присущей ему учтивостью ответил Лайтнер. – Но позвольте спросить: уверены ли вы, что Роуан никогда не видела этот дом – хотя бы на фотографиях?
– Уверен. Мы говорили с ней об этом. Она родилась в Новом Орлеане…
– Да, это правда…
– Но ее увезли из города в тот же день. Впоследствии приемная мать заставила ее подписать некую бумагу – обещание, что Роуан никогда не вернется сюда. Я спрашивал, попадались ли ей на глаза какие-либо снимки или рисунки с видами Нового Орлеана. И ответ был отрицательным. После смерти приемной матери Роуан не удалось отыскать ни малейших сведений о здешних родственниках. Неужели вы не понимаете? Образ дома исходил не от Роуан! Но во что-то связанное с этим домом Роуан втянута точно так же, как и я.
– Что вы хотите этим сказать?
Майкла удивил вопрос Лайтнера.
– Я хочу сказать, что их выбор обусловлен всей моей жизнью – всем тем, что со мной когда-либо происходило, тем, кто я и что я, и тем, что мое детство прошло именно здесь, в Новом Орлеане… Неужели вам еще не ясно, что все это взаимосвязано? Однако центром событий являюсь не я. Возможно, центр событий – Роуан… Извините, я должен сейчас же ей позвонить и сообщить, что дом, о котором мы столько говорили, на самом деле дом ее матери.
– Прошу вас, Майкл, не делайте этого.
– Что?!!
– Майкл, пожалуйста, сядьте.
– Да о чем вы говорите? Вы что, не понимаете, это же уму непостижимо! Дом принадлежит семье Роуан, а она ничего не знает о своей семье. Не знает даже имени своей матери.
– Я не хочу, чтобы вы ей звонили! – В голосе Лайтнера неожиданно прозвучали твердые нотки. – Прошу вас не забывать, что я еще не выполнил свою часть сделки. Вы еще не слышали моего рассказа.
– Боже, ну как вы не понимаете? Возможно, в ту самую минуту, когда меня смыло со скалы, Роуан еще только выводила в море свою «Красотку Кристину»! Наша встреча не должна была состояться… А потом те люди, те, что все знали, решили вмешаться.
– Да, понимаю… И прошу вас только об одном: прежде чем вы позвоните Роуан, позвольте мне завершить наш обмен информацией.
Англичанин еще что-то говорил, но Майкл его не слышал. Он вдруг ощутил резкое головокружение, перед глазами все поплыло – он словно терял сознание. Чувствуя, что вот-вот окончательно провалится в темноту, Майкл крепко вцепился в стол. Однако падало вовсе не его тело – куда-то соскальзывал разум. На долю секунды видение появилось снова… Черноволосая женщина что-то говорила, обращаясь непосредственно к нему. Затем откуда-то с невообразимой высоты, из восхитительного, наполненного воздухом пространства, где он был невесом и свободен, Майкл увидел внизу, на воде, маленькую точку яхты и сказал: «Я это сделаю».
Затаив дыхание и неподвижно застыв, Майкл отчаянно пытался удержать возникшее перед глазами видение. Он сознательно не подключал свой разум, не стремился сделать картину более четкой и детальной. Однако видение все равно уходило, постепенно рассеивалось, в который уже раз оставляя его в недоумении и замешательстве, наедине с давним, хорошо знакомым чувством тоски, боли и гнева.
– Боже мой, – прошептал Майкл. – Роуан даже и представить не может…
Он вдруг сообразил, что вновь сидит на кушетке, и догадался, что этим обязан Лайтнеру, который вовремя подхватил его и не позволил рухнуть на пол. Майкл опять закрыл глаза. Но видение ушло. Вместо него перед глазами возникла Роуан, нежная, милая, с чуть взъерошенными волосами, – в знакомом ему белом махровом халате она сидела, склонив голову, и плакала. Светлые волосы упали на лицо.
Майкл открыл глаза и увидел сидящего рядом Лайтнера. Господи, сколько же драгоценных секунд, если не минут, он потерял, пока находился в бессознательном состоянии?! Как ни странно, присутствие англичанина не только не раздражало, но даже успокаивало. Кажется, несмотря ни на что, этот странный человек действительно относится к нему по-доброму, с искренним сочувствием и уважением.
– Прошло не более двух секунд, – сообщил Лайтнер. (Он снова прочел его мысли!) – У вас закружилась голова, и вы едва не упали.
– Вы не знаете, как ужасно себя чувствуешь, когда силишься что-то вспомнить, но память ни в какую не желает возвращаться. Между прочим, у Роуан возникло весьма странное соображение на этот счет.
– Какое?
– Возможно, именно они лишили меня памяти.
– И это предположение показалось вам странным?
147 
