Последние отзывы

  84  

— Самую большую! — выкрикнула одна дама.

— Спокойнее, фрау Метцинг, — остерег ее Мамер, и она тут же примолкла.

Сначала общее внимание было направлено на Руди и его загривок. Потом перескакивало туда-сюда: с мальчика на картошку, с картошки на Мамера — от самого миловидного предмета к самому неприглядному, — и что именно заставило бакалейщика смилостивиться, мы так и не узнаем.

Жалкий вид мальчика?

Благородство герра Линка?

Несдержанность фрау Метцинг?

Какая бы ни была тому причина, Мамер бросил картофелину обратно на лоток и выволок Руди за порог магазина. Крепко пихнул его под зад правым ботинком и сказал:

— Больше не появляйся.

С улицы Руди смотрел, как Мамер прошел за прилавок, чтобы отпустить следующему покупателю продукты и порцию сарказма.

— Вот гадаю, какую картошку вы захотите взять, — сказал бакалейщик, одним глазом приглядывая за парнишкой.

Для Руди то было еще одно поражение.

* * *

Второй акт глупости был столь же опасен — но по иным причинам.

Из этой свары Руди вышел с подбитым глазом, треснутыми ребрами и новой стрижкой.

На занятиях в Гитлерюгенде у Томми Мюллера опять возникли сложности, и Франц Дойчер только и ждал, когда же вылезет Руди. Долго ждать ему не пришлось.

Он основательно загрузил Руди и Томми физподготовкой, пока остальные сидели в классе, изучая тактику. Бегая на холоде, они видели за стеклом теплые головы и плечи товарищей. Но даже когда Руди и Томми вернулись к остальным, муштра не закончилась. Едва Руди плюхнулся на стул в углу и щелчком смахнул грязь с рукава на окно, Франц с ходу задал ему любимый гитлерюгендовский вопрос.

— Когда родился наш фюрер Адольф Гитлер?

Руди поднял глаза:

— Что-что?

Вопрос повторили, и очень глупый Руди Штайнер, который прекрасно знал дату — 20 апреля 1889 года, — назвал дату рождения Христа. Он даже упомянул Вифлеем, чтобы расширить ответ.

Франц помазал друг об друга ладони.

Очень плохой знак.

Он подошел к Руди и отправил его обратно на улицу — еще несколько кругов вокруг стадиона.

Руди бежал один, и после каждого круга его снова спрашивали о дне рождения фюрера. Он пробежал семь кругов, пока не дал правильный ответ.

Главная беда стряслась через несколько дней после того занятия.

Камень ударил мишень прямо в позвоночник, хотя и не так крепко, как хотелось бы. Франц Дойчер обернулся и, похоже, очень обрадовался, увидев Руди, который стоял на тротуаре с Лизель, Томми и маленькой сестрой Томми Кристиной.

— Бежим, — дернулась Лизель, но Руди даже не двинулся.

— Сейчас мы не на Гитлерюгенде, — пояснил он. Большие парни уже подошли. Лизель держалась рядом с другом, дергающийся Томми и малышка Кристина — тоже.

— Герр Штайнер, — объявил Франц — и тут же оторвал Руди от земли и швырнул на тротуар.

Когда Руди поднялся, это лишь пуще разъярило Дойчера. Он еще раз бросил мальчика на мостовую, наподдав коленом по ребрам.

И снова Руди встал на ноги, и парни засмеялись над своим другом. Не лучшая новость для Руди.

— Не можешь внушить? — сказал самый рослый. У него были синие и холодные, как небо, глаза, и Францу Дойчеру не надо было повторять дважды. Он твердо решил, что теперь уж Руди на земле и останется.

Их обтекла небольшая толпа; Руди махнул кулаком Дойчеру в живот, но даже не задел. В ту же секунду его левый глаз обжег удар кулака. Посыпались искры, и Руди оказался на мостовой, еще не успев этого понять. Получил второй удар в то же место и почувствовал, как глаз становится желтым, черным и синим сразу. Три слоя бодрящей боли.

Уже развившаяся толпа стеснилась и злорадно глядела, поднимется ли Руди. Но нет. На этот раз он остался лежать на холодной сырой земле, чувствуя, как она впитывается через одежду и растекается в нем.

В глазу у него еще полыхало, и он слишком поздно заметил, что Франц стоит над ним с новеньким складным ножом в руке, готовый наклониться и полоснуть.

— Нет! — воспротивилась Лизель, но рослый удержал ее. Зазвучавшие у нее в ухе слова были глубокими и старыми.

— Не бойся, — заверил парень Лизель, — Ничего он не сделает. Кишка тонка.

Он ошибся.

Франц коленопреклоненно сложился, подаваясь ближе к Руди, и прошептал:

— Ну, когда родился наш фюрер? — Каждое слово было тщательно воссоздано и вложено Руди прямо в ухо. — Скажи, Руди, когда он родился? Говори, не бойся, все нормально.

  84