очень нудно 
127 
— Понимаю, куда вы клоните, — сказал Александр весело.
Это разрядило обстановку, до этого, быть может, слишком уж торжественную.
Три дня спустя Лондон ошеломила весть о падении Маастрихта, осажденного войсками маршалов Сакса и Левендаля. Сдача крепости произошла на следующий день после возвращения Себастьяна; он увидел в этом предзнаменование. Беспорядочная политика и необузданные капризы правителей Австрии, Англии, Соединенных провинций и России привели к катастрофе. Себастьян еще раз убедился, что, оставаясь на службе у Засыпкина при посредничестве Банати, он лишь закрепит за собой подчиненную роль: у него никогда не будет решающего голоса.
Он был обескуражен. Прошло несколько недель, в течение которых он наблюдал за учебой Александра и обсуждал с Соломоном их собственные дела. Ему хотелось возобновить исследование иоахимштальской земли, но главный ее запас находился в подвалах Нюрнбергского банка, а шкатулка с фунтом вещества — в тайнике его особняка на Херренгассе в Вене.
Так что в итоге Себастьян опять вышел в море и через неделю благополучно достиг Нюрнберга. Он заказал еще один обитый свинцом ларец, поместил туда целых три фунта таинственной земли и пустился в обратный путь. Трясясь в почтовой карете, он подумал, что неудобно держать часть своих вещей и книг в Вене, а другую в Лондоне; неплохо бы иметь собственное пристанище, где все это можно было бы объединить. Во Франкфурте Себастьян справился у бургомистра, не продаются ли поблизости какие-нибудь имения. Ведь, в самом деле, Франкфурт находился на разумном расстоянии и от Соединенных провинций, и от Англии, и от Франции с Австрией. Бургомистр сообщил, что герцог Вильгельм Гессен-Кассельский действительно желал бы продать участок земли и леса неподалеку, вместе с расположенными там же маленьким замком и фермой.
Себастьян написал владельцу, и тот, прислав нарочного, любезно попросил навестить его в замке Ганау близ Франкфурта.
— Граф де Сен-Жермен! — воскликнул сердечно герцог, когда дворецкий провел Себастьяна в парадную гостиную замка. — Боже, какая честь, сударь. Мои венские друзья, князь фон Лобковиц и многие другие, говорили мне о вас столько лестного! Будучи в Вене, я надеялся встретить вас, но мне сказали, что вы уехали на Восток.
— Сожалею, что разминулся с вами, — ответил учтиво Себастьян. — Я около двух лет провел в Индии.
— В Индии! С каким удовольствием я бы услышал от вас об этом путешествии!
Герцог пригласил Себастьяна отобедать, а потом и погостить в замке, заявив, что они завтра же могли бы посетить на досуге усадьбу и выставленные для продажи земли.[57] Слугам было приказано доставить багаж графа из франкфуртской гостиницы.
Себастьян принял знаки этого высокого благорасположения с неизменной любезностью и в тот же вечер отужинал в обществе самого герцога, его супруги, детей, родственников и ближайших вассалов. Но когда после ужина по приглашению Вильгельма Гессен-Кассельского мужчины расположились в библиотеке, чтобы выкурить сигару или выпить горячего шоколаду, а если угодно, то насладиться и тем и другим, хозяин дома вдруг завел раздраженную речь о неоднократных неудачах союзников.
— О чем сокрушается ваше высочество, если не о безумии властителей этого мира? — неожиданно спросил Себастьян.
Растерянное молчание воцарилось среди присутствующих.
— Что же происходило за последние годы на наших глазах, ваше высочество? — продолжил Себастьян звучным голосом. — Я прошу вас внимательнее вглядеться в это. Шесть лет назад курфюрст Баварский, одержимый иллюзией столь же грандиозной, сколь и пустой, но поддержанный своими придворными и несколькими соседними государями, решил, что Мария-Терезия Габсбургская — всего лишь вздорная матрона, которой надо бы почаще ходить к вечерне, нежели цепляться за австрийский престол, что превосходит ее возможности и не подобает презренной женской природе. Разумеется, он полагает, что трон должен отойти ему как несомненная собственность Виттельсбахов. Он тотчас же провозглашает себя эрц-герцогом Австрийским, а потом, упиваясь от ужина к ужину отсутствием возражений, королем Богемии.
Опять молчание, на сей раз испуганное, встретило эти провокационные речи. Однако герцог выслушал их совершенно невозмутимо. Себастьян продолжил, держа сигару в руке:
— Двадцать первое января тысяча семьсот сорок второго года — помните? — при молчаливой поддержке других немецких князей, опьяненных или приятно возбужденных этой авантюрой, а также Англией, которая не слишком-то разбирается в делах на континенте, но считает, что обеспечит себе союзника в непрекращающейся войне, которую ведет в Европе, он коронуется в Праге императором под именем Карла Седьмого. Безрассудный шаг: так он требует себе трон Габсбургов.
127 
