очень нудно 
42 
Они были в почтовой карете одни, поскольку погода и близость Рождества не побуждали людей к путешествиям. Временами лошади, надежно укрытые попонами, скользили на обледенелой дороге и карету опасно заносило, так что кучер замедлял ход. Пар, оседавший инеем на внутренней стороне стекол, затуманивал черно-белый пейзаж за окошками. Пассажиры кутались в шубы.
— На чем ваш друг Ньютон основывал свои поиски эликсира бессмертия? — спросил Ян между двумя толчками.
— Затрудняюсь вам сказать: перед смертью он сжег те свои бумаги, секрет которых не пожелал раскрыть. Они хранились в большом сундуке. Я знаю это, потому что сам их видел, когда он открывал этот сундук несколько раз в моем присутствии. Там было много, очень много рукописей, посвященных магии и алхимии.
Бриджмен наклонился, чтобы вытащить из своей дорожной сумки бутылку коньяку, и отхлебнул глоток. В самом деле, холод в почтовой карете был пронизывающий. Ян же достал из своей сумки бутылку виски. Он оценил этот шотландский напиток с тех пор, как узнал его, и у него еще оставались две бутылки из запаса, взятого с собой из Лондона месяц назад.
— Почему он сжег свои рукописи? — спросил молодой человек. — Раз он их написал, значит, придавал им какую-то ценность.
— Он мне сказал однажды: «Не будет большего бедствия, чем высшая тайна, ставшая достоянием низкой души».
— Что вы понимаете под «магией»? Что такое магия?
— Занятие ею внушает опасение духовным властям и может навлечь позор, а то и привести в тюрьму, — ответил Бриджмен. — Исаак накупил на континенте, и особенно в Амстердаме, куда мы направляемся, немало редких произведений о магии и оккультизме.
— Что он оттуда извлек?
— Не знаю, — ответил Бриджмен со смехом, запахнув поплотнее полы своей шубы, — потому что проникнуть в тайны его мозга я не мог, а сам он неохотно говорил на эти темы. Но я присутствовал у него на сеансе спиритизма. Это было волнующе.
— Что это такое? — заинтересовался Ян.
— Вызов духов.
Юноша был поражен.
— Душ мертвых, вы хотите сказать? Значит, их можно вызывать?
— Исаак мне говорил, что они окружают нас и что, если соблюдать некоторые определенные правила, они проявляют себя. В тот раз над столом появился какой-то белый силуэт и остановился перед Дюйе.
— Эти духи говорят?
— Нет, они ощутимы только для зрения. Или же они входят в тело некоторых присутствующих людей и выражаются при их посредстве. Что и случилось с Дюйе. Он тогда объявил Ньютону совершенно неузнаваемым голосом, что тот потеряет рассудок, если тайна, которую он ищет, будет ему открыта. После того сеанса Дюйе, который был человеком искренне верующим, покинул Ньютона.
— Известно, кому принадлежал вызванный дух?
— Не знаю.
— Зачем ваш друг вызывал духов? — продолжал Ян.
— Среди прочего, чтобы узнать от них секрет эликсира.
— Но существует ли в самом деле этот секрет? Или же вы считаете меня низкой душой, недостойной его узнать?
— Я считаю вас необычайным молодым человеком, я вам уже говорил, Ян. Мое скромное знание в вашем распоряжении. Но я без всякого притворства считаю его скромным. Думаю, я знаю, что искал Исаак Ньютон, и я вам это уже сказал. Но не знаю, что он нашел. По моему мнению, эликсир вечной жизни — это некая бессмертная субстанция, благодаря которой, например, мертвый пепел способен породить живой цветок.
— Вы видели в его руках что-нибудь подобное?
— Знаю только, что видел однажды в атаноре, который вы купили, какую-то удивительную красную жидкость, пламеневшую в стеклянном сосуде. «Красная ртуть», — сказал мне Ньютон. Но я весьма сомневаюсь, что такое можно пить. Ртуть — это яд.
Карета замедлила ход и вдруг остановилась. Они прибыли на почтовую станцию в Сен-Кантене. Пассажиры вышли выпить горячего вина и подсчитали, что встретят Рождество в Амстердаме. Бриджмен, войдя в гостиницу при станции, подумал, что говорил о духах, банках и о любви — о трех неуловимых силах мира сего, и это заставило его улыбнуться. Но Ян Хендрикс, по крайней мере тот, кто назывался тогда Яном Хендрик-сом, не заметил этого.
Мелкий пушистый снежок шаловливо порхал в воз-Духе.
— Мне вспомнилось, — сказал Бриджмен за ужином, — что голландцы не слишком жалуют французов, после того как Людовик Четырнадцатый напал на их страну. Идея назваться де Бове, как вы предполагали, не кажется мне удачной. Фамилия же Хендрикс здесь довольно распространена. Поскольку недоразумения нам ни к чему, какое имя вы себе выберете?
42 
