22 
Слева от миссис Тэтчер, через пару мест, сидит человек, обнаруживший корректную линию поведения как для лица, так и для рук: на нем очки, в волосах седина, но выглядит он моложаво, сияет как начищенный пятак — но видно, что такому палец в рот не клади; живое воплощение оптимизма, да и только. Таким ему и следует быть: без лишних угрызений совести, он умудрился перекинуться из либерального консерватизма в тэтчеризм, сыграл ключевую роль при составлении предвыборного манифеста, и только что его назначили на должность канцлера казначейства.
Его имя — сэр Джеффри Хау, и в течение следующих одиннадцати лет ему суждено оставаться наиболее лояльным, вызывающим наименьшую неприязнь и самым нехаризматичным из всех министров тори первого ряда. Ему предстоит четыре года оттрубить канцлером казначейства, шесть — министром иностранных дел, год с четвертью — замом премьер - министра. О его лояльности и ухватистости можно судить по тому факту, что когда 1 ноября 1990 года он наконец ушел в отставку, то оказался предпоследним из тех двадцати пяти человек, что вторглись на аксминстерский ковер; из всей той компании уцелела только сама миссис Тэтчер.
Долгожительство сэра Джеффри едва ли удивило бы наблюдателей в 1979 году. Чему они бы удивились, так это тому, что буквально через месяц после его отставки — и как прямое следствие ее — саму миссис Тэтчер, которая на тот момент еще дважды выигрывала всеобщие выборы и которую по-прежнему поддерживали большинство депутатов ее парламентской фракции, без долгих церемоний выпроводят в загородную ссылку, положив таким образом конец самому продолжительному премьерству со времен второго графа Ливерпульского, чье бессовестное правление длилось с 1812 по 1827 год.
На протяжении большей части 1990 года над британской политической жизнью стелился пронзительный запашок, хотя был ли то просто запашок от подтухающего мясца — зрелое правительство созрело окончательно — оставалось неясным. Точно можно сказать, что это был год смертей и отставок, хотя поначалу многие из них носили комический характер. В июне, например, после десяти лет небесспорных успехов обанкротилась наконец социал-демократическая партия. Основанная в 1981 году, под шумные аплодисменты средств массовой информации, СДП в годы своей юности вроде как оживила центр британской политики и стала одним из китов, на которых держится трехпартийная система[28]. Но постепенно ее обгладывали-обгладывали и оставили ни с чем — война за Фолклендские острова (упрочившая поддержку Тори), избирательная система (а пропорциональное представительство могло бы здорово помочь делу), их собственная фракционность и модернизация Лейбористской партии, занявшей промежуточную позицию. СДП сама улеглась в могилу и укутала свои изморенные голодом мощи в саван после унизительных дополнительных выборов в ланкаширском городке Бутл. В конце 1981-го и начале 1982-го, судя по опросам общественного мнения, СДП была реальным лидером, опережая и консерваторов, и лейбористов. Восемь лет спустя, в Бутле, избиратели не восприняли их кандидата всерьез; хуже того, его не восприняли даже и как шутку. Представитель Уродской Буйной Полоумной Партии Зашибенного лорда Сатча — возникшей исключительно с целью разрекламировать дряхлеющую рок-звезду — получил 418 голосов из 35 477. Социал-демократ с миру по нитке нахристарадничал убогие 155.
Некоторые из отставок также были явно комичными. Возьмем случай Патрика Николза, сорокаоднолетнего младшего министра по делам охраны окружающей среды и ярого тэтчерита, более-менее неприметная карьера которого закончилась через три года эффектным самовоспламенением. В качестве министра, отвечающего за здоровье и безопасность на рабочем месте, Николз проводил кампанию против злоупотребления алкоголем. В марте, выступая на соответствующей конференции, он сказал: «Чего тут ходить вокруг да около, алкоголь с работой не мешают», — подчеркнув вредное влияние спиртного на здоровье, семейное благополучие и прибыль компаний. В октябре мистер Николз сам находился на работе, по большей части самым публичным образом — на конференции Консервативной партии в Борнмуте. В среду, 10 октября, он заседал в президиуме, внимая — или по крайней мере делая вид — предостережениям министра внутренних дел касательно вождения в нетрезвом состоянии. Тем же вечером мистер Николз отправился поужинать с друзьями. Проявив благоразумие, он договорился с местным таксомоторным предприятием, чтобы в десять пятнадцать автомобиль забрал бражников и доставил в Портсмут. Обоюдно обговоренная плата должна была составить £47. Не проявив благоразумия, мистер Николз с компанией засиделись в ресторане до начала первого ночи, в каковой момент таксист сообщил им, что цена транспортировки возросла до £62,50. Еще более неблагоразумно министр отверг это предложение, лишив таким образом водилу вожделенной прибыли. После чего — совсем уж неблагоразумно — он попросил своего товарища довезти его не далее как до автостоянки, где и забрал свое собственное транспортное средство. Между тем Борнмут в период проведения конференции консервативной партии был, надо полагать, одним из самых бдительно патрулируемых районов во всей Англии, и, кроме того, почему бы не предположить, что таксист, в объяснимом порыве раздражения, стуканул на младшего министра местным полицейским. Карьера мистера Николза накрылась медным тазом в тот момент, когда проблесковый синий маячок высветил его автомобиль в темном переулке. То была свежая версия поучительной побасенки Хилэра Беллока:
22 
